Последняя надежда - Владимир Клепилин Страница 10

В мире Ориса находился промежуточный мир трансформации, где души умерших людей проходили духовное чистилище в облике восставших мертвецов. Из чистилища доступ в мир Ориса и Илата был закрыт, но войти мог только представитель первородной расы. Войти, означало подвергнуть себя смертельной опасности. Каждая душа в этой Сумеречной зоне охраняла свой покой всеми доступными ей средствами, убивая все живое, до чего могла дотянуться. Согласно ангельским знаниям, Сумеречная зона была сродни той, что прошила три мира. Именно в ней хранился древний артефакт, способный помочь Илату и Орису избавиться от вторжения демонов. Армитала снарядила в Сумеречный мир военную экспедицию, состоящую из представителей древних рас, в рядах которой находилось пять гномов, и четыре эльфа мага. Эльфы должны были использовать заклинания исцеляющей магии, в которой будут нуждаться гномы, облаченные в тяжелую броню, способную выдерживать мощные удары врага.

Сводный экспедиционный отряд вошел в Сумеречную зону ранним утром. Для этого региона не было разницы, какое время дня в мире Ориса, здесь господствовали сумерки. Солнце не пробивало завесу этого мира, созданную в далекие времена, которые с трудом мог припомнить даже Медив. Освещая себе путь магическими светильниками, отпугивающими нежить, отряд медленно, соблюдая осторожность, двинулся вглубь зоны. Сумеречная зона представляла собой иной мир, со своими законами и размерами, которые постоянно изменялись. Своеобразным маячком, созданным для определения местоположения артефакта, служил амулет, хранимый ангелами со времен создания мира, который был создан из древнейшего камня. Когда-то этот камень мог порождать себе подобные в больших количествах и находить другие камни, не созданные им, потому как был плоть от плоти составляющей всех миров. Судя по слабому мерцанию амулета, артефакт располагался вдали от границ сумеречной зоны. Идти приходилось по промокшей почве, кругом располагались строения, населенные нежитью. Дома были как небольшие, одиноко расположенные, так и многоэтажные. И чем выше был дом, тем сложнее было смертному там находиться, отовсюду могли вылезти мертвецы и разорвать его в клочья. Если неупокоенный был один, с ним можно было справиться, с трудом, но можно. Если же их было больше, то шанса уцелеть не оставалось – инстинкт убийства прививался этим душам с момента точки невозврата. Души, которые совершили множество преступлений, достигали этой точки, когда не могли возродиться в чистом теле. В сумеречной зоне все было как в мире Илата: те же поля и ложбины, огороды и дома, своеобразный свет солнца, видимый только падшим.

Та душа, которая могла, несмотря на свои злодеяния при жизни, завладеть мертвым неразрушенным телом, только что похороненным, превращалась в ведьму. Это были странные существа, наделенные магией смерти, им давалось знание о своей прошлой жизни. Некоторым ведьмам было даровано видение будущего, но только лишь тем душам, которые стремились не просто завладеть мертвым телом, но познать его. Если новорожденная ведьма не покидала Сумеречную зону, её тело медленно рассыпалось прахом, и оставался только остов скелета, после чего она становилась простой нежитью, не способной к магии смерти. Каждое её новое порождение чувствовало свое предназначение, и потому стремилось покинуть место Сумеречной зоны. Покинув зону, ведьма могла трансформировать свое тело до неузнаваемости, тем самым, вводя в заблуждение окружающих. Они никому не служили: ни свету, ни тьме, однако искали способ выделиться в мире живых. И, если в прошлой жизни они ничем не могли отличиться, то в этой – либо убивали, либо становились отшельниками. У ведьм не было полового различия, оттого любая ведьма могла принять образ и мужчины, и женщины.

Продвигаться по промозглой земле было неприятно, ноги немели от холода, несмотря на то, что сапоги эльфов и гномов на редкость были крепкими и теплыми. Эльфам часто приходилось патрулировать свои окрестности по ночам, а гномам находиться в холодных казематах пещер – никто не жаловался на чувство холода. Но здесь все было не так, не мерзнуть могла одна нежить и то, потому что там нечему было мерзнуть. Кости мертвецов чувствовали лишь тепло сумеречного солнца, и выходили погреться в дневное время из своих темных мест. Солнце зоны не согревало смертные тела, оттого было такое чувство, что плоть начинает ныть. Пройдя две лиги пути по ориентировочному маршруту, сводный отряд заметил скопление нежити на просторном лесном плато. Глава отряда эльфийка Альмавира послала вперед двух собратьев с целью узнать о безопасном проходе опасного места. Эльфы углубились в лесные недра и спустя час пришли с докладом о том, что происходит рождение новой ведьмы, и скелеты собрались на зрелище. После того, как гигантская призрачная пирамида пробила насквозь три мира, могилы, похороненных в мире Илата, странным образом появлялись в сумеречной зоне. Если раньше на становление ведьмы отпускались годы, а иногда и сотни лет, то теперь это происходило очень быстро. Отряд придвинулся к краю зарослей, чтобы было лучше видно происходящее. Перед ними открылась странная картина: мертвяки, столпившись над могилой, производили странные пассы своими костяшками. Размахивая пальцами, они как бы призывали новорожденного, а новоиспеченная душа пыталась как можно быстрее освоиться в теле. Но, что-то шло не так: могильный холм вздувался над землей и сразу же оседал, так продолжалось около часа. Мертвые заволновались, хотя волноваться они не могли, как может мертвец волноваться. По их внезапному отходу от могилы стало понятно, что даже мертвые могут испытывать страх. Внезапно могильный холм лопнул, не просел, а именно лопнул: посередине холма образовалась трещина, которая, уширяясь, порождала на свет нечто невообразимое. Из земли, уродливо корячась, вылезало тело, но что-то ему мешало освободиться. С одного края могилы появилась голова и плечи, а с другого конца, что-то непонятным образом вздымало гору могильной земли. Тело издало странный писк, и мертвяки медленно стали к нему подходить. Как только первый скелет оказался у края могилы, тварь, вылезавшая из нее, в ту же секунду схватила скелет за ногу, оторвала её и, раскрошив руками на мелкие куски, поглотила своим ртом. Если бы у скелета были голосовые связки, он бы кричал от страха, но он, судорожно загребая своими костьми, пытался уползти как можно дальше от проклятой могилы. Не тут-то было, медленно подтягивая его кости, существо пожирало их с небывалой скоростью, как будто от этого зависела жизнь, но, возможно, так оно и было. Полностью поглотив скелет, существо изогнулось дугой и сделало неимоверный толчок ногами. Гора могильной земли разлетелась в стороны, и все увидели, как из могильного проема выползает ведьма, а на ее спине, приколотое длинным клинком, находится другое тело, бездушно свисая. «Боже мой, – сказала Альмавира, – это двойная могила, на спине ведьмы находится тело ее усопшего мужа». И, действительно, с трудом выбравшись, ведьма, изогнув свою шею в обратном исполнении, подняла голову свисающего на спине тела, и поцеловала его в мертвые зубы. Такого не могла предположить даже Альмавира, видевшая на своем веку не одну ведьму. В мире Илата все было предельно ясно – ведьму, которая вредила, сжигали на костре. Только ведьма могла покидать Сумеречную зону, чтобы переместиться в мир Илата, скелетам этого сделать было просто невозможно. Когда ведьма выходила из зоны, тем самым, разрывая тонкую грань мироздания, мир Ориса, напитанный ярким светом, отторгал ее, как лишнюю пищу из желудка человека, во время рвоты, открывая портал в мир Илата.