Темные Сестры. Опасный выход - Лана Рисова Страница 10

Мастер же не выказывал никакого беспокойства, словно ожидал этого. Я помыла кружки в нише-раковине, обратив внимание, что вода странным образом обновляется — где-то был скрытый слив и приток, и вернулась к поджидавшему меня учителю.

Как и накануне, мы устроились на каменных столах друг против друга. Дед Герасим удобно уселся, сложив ноги по-турецки, а если добавить торчащие уши — точно был бы похож на магистра из «Звездных войн», цвет кожи только подкачал. Я скопировала его позу и попыталась вызвать нити перед собой. Ничего не выходило, и тут я почувствовала резкий толчок в спину, заставивший меня выпрямиться. Возглас изумления вырвался непроизвольно! Старичок угрюмо смотрел на меня, и безо всяких линий я выслушала нотацию о правильной позе и осанке. Прямо как моя тренерша по художественной гимнастике! М-да, было дело — в детстве скакала с ленточками и обручами. Между прочим, в жизни это помогло — гибкость и пластика никуда не делись, несмотря на то что спортом я бросила заниматься еще в школе, оставив для удовольствия нечастые игры в баскетбол на уроках физкультуры и стрельбу из винтовки в тире. Уж что-что, а стрелять я умела и любила.

Мастер глубоко задышал и закрыл глаза, я в точности повторяла все его действия. Медитация — не совсем мой конек. Трудно держать мысли в узде непоседам вроде меня. Но я очень старалась.

Очнулась от сердитого сопения и, открыв глаза, совершенно обалдела. Передо мной сидел злющий учитель с совершенно зеленой, как у магистра Йоды, кожей, излучая во все стороны индигово-фиолетовые линии ярости.

— Ой-ёй! — только смогла пискнуть я, когда к льйини моего учителя прибавились тонюсенькие разряды молний, заставившие меня вскочить и, жаля в мягкое место пониже спины, погнавшие перетрусившую меня в дальнюю комнату.

Забившись под одеяло, я глотала злые слезы — СНОВА! Понимая, что еще долго не смогу нормально сидеть. Волшебник-маньяк! Я же не нарочно! Просто думала о чем-то! Все, больше не реветь. За нахлынувшими эмоциями я даже не удосужилась удивиться реальности всего происходящего! Никаких слез! Особенно из-за такой ерунды! Просто он застал меня врасплох.

— Как и ты меня, девочка!

Я не сразу заметила, что в голове раздался чуть виноватый голос. Высунув нос из-под одеяла, увидела, что Мастер сидит на краешке моей кровати, неловко гладя меня по спине, боль в зад… задней части спины постепенно отпускала. В его льйини прочитывалось сожаление и раскаяние.

— Ты удивительная ученица, Лиссэ. Ты схватываешь за мгновения то, на что другим требовались годы терпеливых медитаций. Я не испытывал гнева со времен моей юности, а это, поверь, было очень давно. Путь, так давно сузившийся под моими стопами до узкой тропы, снова набирает ширину. Великая Плетунья связала наши льйини воедино и еще не скоро оставит в покое эту часть Полотна. Я должен подготовить тебя к выходу в мир.

— Да уж, сделайте одолжение. Очень хочется выбраться отсюда, — буркнула я.

— Во время медитации есть два пути: смотреть внутрь себя и смотреть вовне. Решай сама — результат будет различен. Не посылай свои мысли гулять без разбору. Сплети кокон спокойствия, помести туда главное и обращайся к нему.

Я совершенно запуталась в коконах и спокойствиях, в волнах подступающей дурноты, поэтому слушала уже вполуха.

— Отдыхай, Лиссанайя.

Голос уже снился мне.

Проснулась я только к вечеру, потому что камни в моей комнате светили уже довольно тускло. Я заметила некоторое время назад, что свет их различается по интенсивности и зависит, скорее всего, от времени суток.

После вечернего «чая» мы опять сели медитировать, я — с опаской, вернувший себе нормальный цвет кожи учитель — абсолютно бесстрастно. Попытавшись создать кокон, я добилась определенных успехов. Трудно было закрепить образ в сознании, но, когда наконец у меня получилось, я без труда увидела льйини, хотя глаза были плотно закрыты. В таком состоянии я свободно разбиралась в эмоциях, излучаемых учителем. Сначала он забросал меня оттенками чувств, немного освоившись, я начала различать отдельные слова.

— Нет, не путай мм… с мм… Видишь, смотри еще раз, вот так мм… переходит в спокойствие. — Комментарии мастера постепенно выстраивались во фразы и целые предложения.

Это было непередаваемое ощущение — разговаривать на языке без единого звука, одинаково с открытыми или закрытыми глазами. С закрытыми у меня получалось даже лучше. Так стали пролетать дни. Через некоторое время я поняла, как можно увидеть льйини, не прибегая к медитации. Нужно было лишь немного распустить зрение, как бы расфокусировать картинку, и тут же перед взором возникали тонкие разноцветные пучки.

Мастер учил меня не только разговаривать с ним, но и слушать окружающее нас пространство. Если достичь определенной концентрации, становилось ясно, что все вокруг оплетено этими длинными светящимися линиями, более того, погрузившись еще глубже, я с изумлением обнаружила, что все вокруг состоит из них. После такого погружения я провела в беспамятстве кучу времени, а учитель костерил меня на чем свет стоит. Вот и верь потом, что мир состоит из атомов, хотя, возможно, если посмотреть еще глубже… Как-нибудь в другой раз!

Далее стало ясно, что, воздействуя определенным образом на льйини, можно влиять как на сами предметы, так и на их структуру. Это полностью поглотило мое внимание. Я совершенно забыла, что нахожусь под землей, что рядом нет никого из друзей или близких. Если честно, то даже мысли о той далекой жизни не возникало. Потом придет понимание, что без помощи учителя здесь не обошлось. Выстраивая определенным образом график моих занятий (а занята я была с пробуждения до самого сна), он направлял мои мысли, не позволял погружаться в меланхолию или хандру.

Трудность заключалось в том, чтобы разобраться в бешеном многоцветий и разнообразии клубков плетений, а также вычленить, какие льйини к какому предмету относятся. Мастер объяснил, что на первое время ученику полагается жезл или палочка для помощи, так сказать. Вот откуда палочка у волшебников — озарило меня! Учитель на время одолжил мне свою ученическую палочку из черного камня, удивительно тонкую, но прочную, сказав при этом, что эту функцию может выполнять любой удобный предмет — хоть пальцами ковыряйся, был бы достигнут требуемый результат. Самому ему никакой такой предмет был не нужен, он воздействовал напрямую на льйини посредством мысленной команды и, как ни удивительно, воображения. Вот чего у меня было хоть отбавляй — так это воображения, за что я и получила очередной нагоняй от деда Герасима.

Он как раз показывал мне принцип воздействия на льйини с помощью палочки, когда мне пришло в голову вернуть себе нормальное зрение. Вот это была потеха! Маленький старичок в синем балахоне, стоя на каменной плите как на постаменте, активно размахивал палочкой. Он напомнил мне сумасшедшего дирижера, управляющего невидимым оркестром. Когда мой сдавленный смех перешел во всхлипы, я осознала свою ошибку, но было слишком поздно. Меня подбросило вверх тормашками высоко под потолок — длинные полы балахона, ставшего уже привычным, как вторая кожа (что странно, поскольку юбок я никогда не носила), свесились мне на лицо, обнажив мой тыл в трусах-шортиках ярко-желтого цвета, а потом я ощутила, как несколько раз прочная как плеть льйини прошлась по моим незащищенным ягодицам. Я взвыла! Никто и никогда не смел поднимать на меня руку, даже бабушка, а тут какой-то дед. Я схватилась руками за льйини воздуха и перевернула себя в нормальное положение. Потом в ярости потянула, и хворостина выпала из рук удивленного Мастера. Но вместо только лишь льйини плети мне попались и несколько других, поэтому из ниш на стене с грохотом посыпалась утварь вперемешку с заготовками еды.