Громбелардская легенда - Феликс В. Крес Страница 10

— Говорю тебе, солдат, — глухо отозвался посланник, — что сегодня я готов нарушить все законы мироздания ради… кого-то такого, как я. Но я не в силах сделать то, чего ты желаешь.

— Если хочешь сделать это — сделай, — произнес, почти промурлыкал кот настолько неразборчиво, что его почти не поняли.

Посланник и сидевший рядом с Баргом легионер обернулись к нему. Кот весь дрожал, потрясенный переполнявшими его чувствами.

— Воины убивают воинов, хорошо, — еще более низким голосом сказал он. — Но трупоеды… Трупоеды и воины… Это не законы войны, здесь одни лишь законы стервятников. Отдай ей глаза этого легионера!

— Сделай это, господин, — попросил Барг.

— Если бы я мог… — обессиленно прошептал посланник, вставая.

Вжавшийся в узкую щель между камнями, пробитый стрелой стервятник неожиданно ожил и издал слабый клекот. Полный ненависти кот зашипел и подпрыгнул, словно от удара в живот, но, прежде чем он упал на напружинившиеся лапы, из которых уже выдвинулись копи, лежавший на земле Брошенный Предмет внезапно засветился. Сидевший рядом с Баргом солдат вскрикнул и вскочил, когда на дне впадины зашумел бирюзовый вихрь; с сухим треском из этого вихря вырвались две или три зеленые молнии, ударив в издыхающую птицу. Среди камней взлетели в воздух обгоревшие перья, клуб дыма принес запах обуглившегося мяса. Одновременно лежавшая на земле девушка, подброшенная некоей силой, внезапно дернулась, изогнулась дугой и с криком села, прижав ладони к лицу.

Бирюзовый вихрь втянулся в Серебряное Перо.

Потрясенные люди смотрели друг на друга. Кот тяжело дышал, широко растопырив лапы, все еще готовый броситься на стервятника. Видно было, что он ошеломлен в не меньшей степени.

Армектанка отняла руки от лица, и все увидели полный ужаса взгляд серых глаз. Все еще крича, она бросилась к посланнику, первому человеку, которого увидела, и с плачем припала к нему.

— Стервятник! — потрясенно повторяла она. — Стервятник… стервятник…

Посланник обнял ее, но не в силах был вымолвить ни слова.

— Спасибо, господин, — сказал десятник. — Значит, иногда… вы все-таки можете совершить невозможное… Теперь я уже могу умереть. Я знаю, что сюда стоило прийти.

Девушка еще раз пронзительно вскрикнула, поверх плеча Дорлана увидев бледное лицо десятника и стекающие из пустых глазниц две тонкие струйки крови.

— Барг! — с плачем проговорила она. — Барг… о нет!..

— Поможешь мне, старый друг? — спросил несчастный солдат, явно обращаясь к своему товарищу. — Мне теперь даже этого самому не сделать…

Тройник все понял, но не в состоянии был произнести ни слова; он лишь покачал головой.

— Поможешь?

— Я, — произнес Рбит. — Отойдите все.

— Басергор-Кобаль… — проговорил мужественный десятник. — Это большая честь…

— Для меня, — закончил кот. — Не для тебя, воин, но для меня. Идите отсюда, — велел кот посланнику и плачущей девушке, а потом обратился к стоявшему как статуя, судорожно ломавшему пальцы солдату: — Позволь мне, легионер. Или сделай это сам.

Тот не знал, что сказать. Однако в конце концов старое, закаленное в боях сердце забилось сильнее, и тройник заплакал, как плачут только солдаты: уронив лишь пару скупых, но воистину непритворных слез.

— Прости меня, десятник, — пробормотал он. — Разрешаю тебе, кот… Так надо.

Потом повернулся и, подойдя к каменной стене, с которой свисала веревка, помог посланнику обвязать вокруг пояса все еще плачущую подсотницу.

Он поднялся последним.

По низкому небу края дождей ползли клубящиеся тучи. Глянув наверх, кот сказал о них легионеру.

— Они всегда были и будут, — проговорил Барг. — Попрощаемся, господин. Пора.

— Сейчас?

— Сейчас, кот… Давай…

Из разорванной когтями шейной артерии ударила алая струя.

— Я буду помнить о тебе, воин.

Рбит оставался возле солдата — до самого конца.