Колдуны и капуста - Андрей Уланов Страница 10

— Мне — довелось! — холодно отрезала Бренда. — И, представьте себе, я сумела при этом не потерять головы.

Я с превеликим трудом удержался от недоверчивого хмыканья. «Сумела не потерять головы» ? А орочьи пляски по всей пещере, попытки искупаться в самой большой из золотых куч, вопли: «Мы богаты, Крис, черт тебя дери, мы богаты!», от которых каменный свод едва не рухнул нам на голову, — это мне, надо полагать, приснилось? Равно как и то, сколько фунтов моя будущая жена попыталась навьючить на себя первоначально, — и то, сколько шагов она сумела пройти, прежде чем наполненный золотом мешок едва не размазал ее по камням.

— Прошу прощения, сеньора, — взмахнув бутылкой, Пломмер попытался отвесить нечто вроде поклона, едва не свалившись при этом за борт, но в последний миг сумев ухватиться свободной рукой за леер. — Разумеется, капитан Томпсон не был ангелом, подобным вам. Он и команда «Мери Диар» были всего лишь людьми... равно как и испанская стража на борту шхуны. Да, сеньора, эти несчастные испанцы были всего лишь людьми — а когда человеку проводят по горлу хорошо наточенным лезвием, он от этого обычно умирает.

— Только не в мачту! — быстро сказал я.

— Почему? — с ноткой разочарования осведомилась Бренда, все еще удерживая руку с тускло сверкавшей меж пальцев полоской лезвия, чуть отставленной для броска.

— Она стальная.

— Продолжайте, Карл. — Русский уже успел наполнить свой бокал чем-то светлым. Я даже вяло позавидовал его магическим талантам и лишь потом вспомнил про ведерко со льдом и «Токаем», которое мы опустили в ствол мортиры в начале вечера, после чего увлеклись дегустацией творений местных виноделов.

— И надо же было такому приключиться, — бродяга снова хихикнул, — что как раз в тот момент, когда «Мери Диар» пыталась выскользнуть из гавани, у входа в нее появился фрегат. Испанский фрегат, которого так ждал вице-король.

— Все утопли?

— Нет, сеньора. Ведь на фрегате не могли знать, отчего возникла суматоха в гавани, и потому «Мери Диар» сумела ускользнуть. Понятное дело, как только фрегат бросил якорь, на борт к нему тут же поднялся гонец с приказом догнать и вернуть шхуну — да только «Мери Диар» оказалась проворной девчонкой. Она с легкостью ушла от испанца, да, ушла... Простите, сеньоры, а не найдется ли у вас еще одной бутылочки этого воистину божественного винца? Первая кончилась как-то чересчур быстро... о, тысяча благодарностей, сеньора Хинко...

— Ханко. И учти, это не просто бутылка.

— О да, конечно, это не просто бутылка, а бутылка самого замечательного...

— ...пойла, которое только можно сыскать по эту сторону экватора! Но для тебя это еще и клепсидра. Знаешь, что это такое?

— Как я уже поведал, сеньора, — Пломмер попытался гордо вздернуть подбородок, но вложил в это движение слишком много экспрессии и в результате едва не шлепнулся на палубу, — мне доводилось знавать и лучшие времена. Клепсидра, сиречь водяные часы...

— ...делают кап-кап-кап. А эта бутылка делает буль-буль-буль в твою бездонную глотку. И если ты не закончишь свой рассказ до того, как она опустеет, то в полет за борт вы отправитесь вдвоем!

— Слушаю и повинуюсь, сеньора Ханко. Так вот, еще в порту капитан Томпсон не один час провел, ломая голову, куда же направить шхуну в том случае, если их план удастся. Понятное дело, что так вот, запросто, с набитым сокровищами трюмом, они не могли войти ни в один порт. Не-ет, сокровища требовалось где-то спрятать, и как можно скорее. И тогда Диего вспомнил про остров Кокос.

— Что-то не припоминаю я такого острова в моей лоции, — с подозрением заметила Бренда.

— Неудивительно, — сказал бродяга. — Более никчемный клочок суши трудно сыскать в этой части океана. Разве что Мальпело, ибо он окружен рифами и не имеет ни одной мало-мальски приличной бухточки. А на Кокосе таких бухт целых две — но на этом список его достоинств и исчерпывается. Скалистый пятачок посреди моря, сплошь заросший непроходимыми джунглями, которые вдобавок кишат ядовитыми гадами почище здешней сельвы. В те времена, сеньоры, Кокос слыл чертовски неприятным местом. Как вы понимаете, капитана Томпсона и команду такая слава вполне устраивала — лишние глаза им были вовсе ни к чему.

— И они направились туда, — задумчиво произнесла Бренда.

— Истинно так, сеньора, — кивнул Пломмер. — «Мери Диар» бросила якорь в бухте Чатам, и кэп Диего с командой занялись самым, наверное, приятным на свете делом — перетаскиванием сокровищ, которые они уже почитали своими навеки. А как только они закончили свою работу... Как думаете, сеньоры, что приключилось в этот час?

— Устроили драку и перебили друг друга? — предположила Бренда.

— Не-ет. Зачем? Доставшегося им богатства хватило бы на флот «Мери Диар»...

— В этот час, — опуская на палубу опустевший бокал, произнес Рысьев, — у входа в бухту Чатам появился испанский фрегат. Тот самый, от которого «Мери Диар» так лихо ушла у Кальяо. Капитан его, дон Диего Раскона, был человеком весьма незаурядным, и ему не потребовалось долгих и мучительных раздумий, чтобы понять, куда направится вор.

— Ага, — злорадно усмехнулась моя жена. — Мышка попалась кошке в пасть.

— Отличное сравнение, сеньора Ханко! — одобрил Карл. — Да, бедолагам с «Мери Диар» некуда было деваться — драться с военным фрегатом они не могли, спрятаться на острове тоже было негде, он слишком мал. Они сдались — и капитан Раскона тут же вздернул их всех... кроме одного.

— Своего тезки?

— Именно. Теперь Томпсон оставался единственным, кто знал, где находятся похищенные сокровища. Но он также знал, что жив лишь до тех пор, пока удерживает язык за зубами, — и потому молчал. Ни на фрегате, ни позже, в пыточных застенках тюрьмы Сан-Рохас, испанцы не добились от него ни полсловечка.

— И долго бравый капитан примерял мученический венец? — спросил я.

— Полтора месяца, сеньор. Земля горела у испанцев под ногами по всей Америке, и вот в один прекрасный для капитана Томпсона день восставшие захватили тюрьму, где он томился, Так Томпсон оказался на свободе. Теперь он был богаче иных королей, да вот беда — все его золото было далеко от него, а в карманах капитана можно было сыскать разве что дыры. Он...

— Ну вот что, милейший, — неожиданно перебил нашего ночного гостя Рысьев. — Думаю, окончание вашей истории мы дослушаем как-нибудь в другой раз... если у нас вообще возникнет такое желание. Пока же просто скажите, чья карта у вас — Томпсона, Киттинга или болвана Фитцджеральда?

— Ничья! — гордо ответствовал бродяга.

— То есть?

— Моя карта, сеньор... Рысьев, я правильно запомнил? Так вот, сеньор Рысьев, моя карта — здесь! — согнув указательный палец, Пломмер несколько раз стукнул им по собственному лбу — звук получился на удивление гулкий. — Потому как даже сейчас, четыре десятка лет спустя, я смогу провести вас тем же путем, которым крались Джо Киттинг и Малькольм Боуг.