Огнерожденный - Роман Афанасьев Страница 10

– Почему? – прошептал Фарах. – Мы же не бандиты!

– Ох, чую, пожалею еще, что затеял этот разговор. Клялся ведь старику, что никому не скажу. Но ты же молодой, горячий. Смолчу, – так наворотишь ты таких дел…

– Ну!

– Тише. Ладно, слушай. Твой дед, Тейрат, был жрецом Темного Пламени. Тише, тише! Не дергайся. Слушай внимательно, повторять не буду: да, Тейрат действительно общался с темными. Тогда он жил в Хазире – именно там я с ним и познакомился. У меня возникли разногласия с одним очень наглым Жрецом Огня – пришлось порядком проредить ему зубы. Такого жрецы не прощают, пришлось скрываться. Твой дед был свидетелем этой ссоры. Он нашел меня и предложил свою помощь. Деваться было некуда, по всему Хазиру меня искали жрецы огня, пришлось довериться твоему деду. Тейрат укрыл меня, воспользовавшись тайными убежищами Темных. Больше никого из них я не видел, ну и хвала Энканасу. Тогда то мне было все равно, кто меня спасет, но теперь я понимаю… Ну да ладно, то дело прошлое и тебя не касается. Слушай, значит, дальше. Оказалось, что твой дед готовился бежать. Он вроде как раскаялся и собирался уходить от Жрецов Темного Пламени. Тогда-то он и взял с меня клятву, что я помогу вам добраться до Таграма, когда ты вырастешь. Честно говоря, клятву, данную темному жрецу, я бы нарушил. Но Тейрат раскаялся и не хотел зла. Вообще не понимаю, как он очутился у Темных. Но, так или иначе, вышло, что он дважды изменник. Жрецы Огня ищут его, чтобы казнить как еретика – и, между прочим, тебя тоже. Темные тоже ищут его, они не прощают измены. За пять лет ничего не забудут. За этот срок жажда мести не утихает, наоборот, как раз в самом разгаре. Тейрат поступил мудро – забился на самый конец света и жил тихо. Кстати, когда мы познакомились, звали его по-другому. Но то имя я, как и обещал, забыл, а тебе и знать не зачем. Вот и выходит, что тебе нельзя к Жрецам Огня обращаться. И к старостам и к саддинам. Сначала всплывет история с темными, потом имя твоего деда и ты отправишься на костер. Да и я заодно. Если только раньше, пока мы будем сидеть в темнице, нас не навестят Жрецы Темного Пламени. Да тише ты! Не сопи! И так вон, толстяк на нас поглядывает. Не иначе в дурном заподозрил… ты у нас такой красавец…

– Тьфу на тебя! – тихо сказал Фарах. – Сквернословец. Скажи лучше, дед действительно раскаялся?

– Не знаю. Я с ним после того пять лет не виделся. Тебе лучше знать.

Фарах закрыл глаза, и лежал молча, переваривая услышанное. Еще днем ему казалось, что привычный мир разлетелся на куски и что он никогда не привыкнет к этому. Сейчас от тех кусочков не осталось даже пыли. Дед – Жрец Темного Пламени. Еретик. Не может быть! Он же учил внука молитвам, наставлял его в деле сохранения Огня, славил всеблагого Энканаса…

– А ты не ошибся? – тихо спросил Фарах. – Танвар, это правда?

– Правда. И это все что я знаю. И никак не могу взять в толк, почему старику приспичило переезжать на север именно сейчас. Ну, то, что на одном месте долго сидеть опасно, это понятно. Да и тебе надо вырасти. Но почему он не сделал этого сразу? Почему только сейчас? А! Кажется, понял. Наверно знал, что в Таграме его будут искать в первую очередь.

– Танвар! Танвар, пожалуйста, ну скажи что ты пошутил!

– Да тише ты, сын собаки! Все! Забудь то, что я рассказал. И когда приедем в Башмин, первым делом расстаемся с караваном и бежим на север.

– Но что я буду делать в Сальстане?

– Там разберемся. Пока нам нужно туда добраться. Желательно – целыми и невредимыми.

– Почему ты так возишься со мной? Зачем тебе все это?

Танвар хмыкнул. Почесал подбородок, подергал себя за бороду.

– Знаешь, – сказал он, наконец, – ты наверно не поймешь. Понимаешь, у меня ничего нет. Ни денег, ни звания, ни титула, ни дома… Ничего. У меня есть только честное слово и мое имя. И еще никто не мог сказать, что я не сдержал слово и запятнал имя. Это единственные мои богатства и я оберегаю их более ревниво, чем саддин Масуна свой гарем. Ни один человек, ни в Каван-Саре, ни в Сальстане, ни в Леаране, не может сказать, что Танвар нарушил данное слово. Я обещал доставить тебя и Тейрата в Таграм. И я сделаю это. С твоим дедом, конечно, плохо вышло. Но это от меня не зависело. А уговор я выполню. Любой ценой.

– А дальше, что дальше? Как мне жить?

– Это уж, парень, разберемся на месте. Не трусь. Не пропадешь. Здоровый уже вымахал. Привык, что дед о тебе заботился. Теперь привыкай жить собственным умом. Ничего, все наладится.

Фарах не отвечал. До боли закусил губу и постарался сдержать крик. Судьбы несправедлива. За что? За какие грехи! Неужели благой Энканас воздает по заслугам грешнику Тейрату и семейству его? Но ведь дед раскаялся! А Энканас добрый, он принимает раскаянье, прощает заблуждавшихся.

– Ты это, – тихо сказал Танвар. – Не переживай. Прости ежели чего. Я человек прямой. Ты сейчас ничего не говори. Отворачивайся и спи. У тебя впереди много времени. Придумаешь еще что-нибудь. Только поумерь свой пыл. Учись быть выдержанным. У тебя же все на лице написано – что ты думаешь и какими словами. Пропадешь ведь, в большом мире.

– Я постараюсь, – прошептал Фарах.

Да. Выхода нет. Нет возврата к прошлому. Остается только смириться и, стиснув зубы, начинать жизнь с самого начала. Заново. Словно и не было никогда деда и южной деревеньки, ставшей для него родным домом.

– Спи, – сказал Танвар. – Спи. Вон толстяк на нас пялится. Была б моя воля, сунул бы я ему железо меж ребер. Мертвые не болтают.

Фарах осторожно глянул в сторону костра. И в самом деле, – Хасир поглядывал в их сторону. То ли волновался за внука Тейрата, то ли, в самом деле интересовался разговором.

Подмастерье потянулся и повернулся к северянину спиной. Устроился поудобнее на одеяле и закрыл глаза.

– И то дело, – шепотом сказал Танвар.

Вопреки всем ожиданиям, Фарах действительно быстро заснул. Вернее провалился в черную бездну отчаянья, где его ожидали кошмары.