Тайный вампир - Лиза Джейн Смит Страница 10

Неизвестно, как долго ей удастся не думать обо всемпроисходящем. Может быть, лучше попытаться заснуть, забыться? Тогда отступятнаконец эти страшные неотвязные мысли. Но стоило ей выключить свет и закрытьглаза, как вокруг нее заплясали призраки, и вовсе не в образе хорошенькойдевочки в косынке, а скелеты и гробы. Но хуже всего была бесконечная пустота.

«Если я умру, меня здесь не будет. Но где я буду? Или меняне будет вовсе?»

Небытие… Оно было хуже всего. И Поппи думала сейчас осмерти, думала и ничего не могла с собой поделать. Она потеряла над собойконтроль. Ее пожирал страх, заставляя трястись в ознобе под теплым одеялом. «Ядолжна умереть, я должна умереть, я должна…»

— Поппи…

Она широко открыла глаза, но не могла сразу понять, чей этосилуэт в темном дверном проеме. В голову ей пришла дикая мысль, что это самаСмерть явилась за ней.

Затем она тихо спросила:

— Джеймс?

— Я не был уверен, что ты еще не спишь.

Поппи потянулась к выключателю, чтобы зажечь свет, но Джеймсостановил ее.

— Не надо. Мне пришлось тайком прошмыгнуть мимодежурных медсестер, и я не хочу, чтобы они выкинули меня отсюда.

Поппи сглотнула, стиснув руки на складке одеяла.

— Хорошо, что ты пришел, — сказала она, — ядумала, ты не сможешь.

Больше всего на свете ей сейчас хотелось броситься в егообъятия и разрыдаться. Но она осталась сидеть в кровати. И сдержалась она непотому, что никогда раньше не искала у него утешения, — что-то в нем ееостанавливало. Поппи не могла определить, что именно, но она почти боялась егов эту минуту.

Его поза? Или темнота, которая мешала ей разглядеть еголицо? Единственное, что она сейчас знала определенно, — это то, что Джеймсвдруг стал совершенно чужим.

Он повернулся и медленно закрыл тяжелую дверь. Темнота.Теперь свет лился только из окна. Поппи охватило странное чувство, будто вдругоборвались все связи с окружающим миром. Это пребывание наедине с Джеймсоммогло быть таким прекрасным, если бы не это странное впечатление, будто передней незнакомый человек.

— Ты уже знаешь результаты обследований, — тихосказал он. Это был не вопрос, а утверждение.

— Мама не догадывается, что я знаю, — ответилаПоппи.

Она удивилась, что так спокойно говорит о своей болезни,хотя на самом деле ей хотелось кричать и плакать.

— Я подслушала, когда доктора сообщили ей… Джеймс, уменя рак. И… очень скверный… Они говорят, что опухоль уже очень большая. Ониговорят, что я должна…

Это слово стучало у нее в мозгу, но она не могла его произнести.

— Ты должна умереть, — продолжил Джеймс. Онсохранял спокойствие и был предельно собранным и отчужденным.

— Я нашел в Интернете справку о раке поджелудочнойжелезы, — проговорил Джеймс, подходя к окну и выглядывая на улицу, —я знаю, насколько все плохо. В статьях говорится о боли, очень сильной боли.

— Джеймс… — Поппи судорожно хватала ртом воздух.

— Иногда врачи прибегают к хирургическомувмешательству, но только ради того, чтобы уменьшить боль. И что бы они ниделали, им тебя не спасти. Они лишь измучают тебя химио- и лучевой терапией, ноты все равно умрешь. Возможно, еще до конца лета.

— Джеймс… — едва могла вымолвить Поппи.

— Это твое последнее лето.

— Джеймс, ради бога!

Поппи задыхалась, судорожно цепляясь за одеяло.

— Зачем ты так со мной? Зачем?!

Он повернулся и одним движением схватил ее за запястье, егопальцы сомкнулись на пластиковом больничном браслете.

— Я хочу, чтобы ты поняла: они не могут тебепомочь. — Его слова звучали яростно и напряженно. — Ты это понимаешь?

— Понимаю, — ответила Поппи. Она чувствовала, чтов ее голосе прорываются истеричные нотки. — Ты пришел сюда для того, чтобысказать мне об этом?

Его пальцы сжались еще сильнее, причиняя ей боль.

— Нет, Поппи, я хочу тебя спасти. — Он перевелдыхание и повторил тихо и властно: — Я хочу тебя спасти.

Поппи понадобилось время, чтобы отдышаться и немногоуспокоиться. Она едва сдерживала слезы.

— Но ты не можешь, — наконец произнеслаона, — и никто не может.

— Вот здесь ты не права. — Джеймс наконец отпустилее руку и ухватился за спинку кровати. — Поппи, я должен тебе кое-чторассказать. Кое-что о себе…

— Джеймс!

Теперь Поппи могла говорить, но просто не знала, чтосказать. Похоже, Джеймс сошел с ума. Если бы ее дела не обстояли так плохо,Поппи почувствовала бы себя весьма польщенной: Джеймс лишился своего хваленогосамообладания… из-за нее. Он так расстроен всем, что с ней случилось, чтопотерял над собой контроль.

— Тебе действительно не все равно? — спросила онасо смехом, который больше походил на всхлипывание. Она положила ладонь на егоруку, по-прежнему покоившуюся на спинке кровати.

Он коротко рассмеялся в ответ. Его рука выскользнула, чтобысжать руку Поппи. Джеймс пристально смотрел ей в лицо.

— Ты не понимаешь, — его голос звучал хрипло инапряженно.

Затем, отвернувшись к окну, он добавил:

— Ты думаешь, что знаешь обо мне все, но это не так.Есть нечто очень важное, о чем ты даже не догадываешься.

Теперь Поппи была просто ошеломлена; она не могла понять,почему Джеймс все время твердит ей о себе, ведь это она должна умереть. Но онастаралась быть к нему снисходительной и сказала:

— Ты можешь рассказать мне все, ты же знаешь.

— Но в это ты вряд ли поверишь, не говоря уже о том,что это нарушение Законов.

— Закона?

— Законов. Я живу не по тем законам, по которым живешьты. Человеческие законы для нас ничего не значат, но свои Законы мы не смеемнарушать.

— Джеймс! — в ужасе выговорила Поппи.

«Он сошел с ума», — подумала она.

— Я не знаю, как тебе это рассказать. Я чувствую себясейчас героем плохого фильма ужасов. — Он вздрогнул и, не оборачиваясь,сказал: — Представляю, как это прозвучит, но… Поппи, я вампир.

Поппи застыла неподвижно, словно изваяние, затем вдругяростно бросилась к столику в изголовье кровати и, схватив стопку пластиковыхтарелок, швырнула в него.

— Ублюдок! — кричала она, судорожно нащупывая, чембы еще в него запустить.