Физиогномика - Джеффри Форд Страница 10

Снег, практически не известный у нас в Отличном Городе, относился к тому неприятному разряду чудес, без которых я бы прекрасно обошелся. Однако, переодеваясь в свежую рубаху, я вдохновлялся мыслью, что наконец-то меня ждет настоящее дело. Собравшись, я взял чемоданчик с инструментами и заглянул в соседнюю дверь, чтобы окликнуть работавшую в кабинете Арлу. Нам предстоял новый визит в церковь. На ходу я приказал миссис Мантакис принести нам чай. Она предложила заодно пообедать, но я отказался, так как на полный желудок бываю излишне благодушен.

Арлу я нашел за столом. Она вносила в свой блокнот какие-то заметки. Девушка сидела совершенно неподвижно, но ее рука лихорадочно металась по бумаге. За минуту, что я стоял там, наблюдая за ней, она исписала страницу и перешла к следующей.

— Сейчас принесут чай, — сказал я наконец, чтобы обратить на себя внимание.

Одну минуту, — отозвалась она, продолжая писать. Меня несколько вывело из равновесия подобное равнодушие к моей персоне, но в сдержанном отчаянии ее движений, было нечто помешавшее мне прервать ее. Она все еще писала, когда миссис Мантакис внесла чай. Гостью хозяйка наградила неодобрительным взглядом.

— Хорошо ли, ваша честь, провели время у мэра? — спросила она меня, опустив на стол передо мной серебряный поднос. На ней была какая-то смешная шляпка и белый фартук с оборочками и вышивкой в виде ангелочка.

— Своеобразное представление, — сказал я.

— После вашего ухода огненную мышь зажарили, и каждому из гостей досталось по кусочку. Говорят, знаете ли, от этого улучшается ночное зрение.

— До или после рвоты? — спросил я.

— Ничего подобного, ваша честь, хотя вкус довольно необычный. Напоминает кролика с пряностями или, вот вам случалось пробовать фаршированного голубя?

— Вы свободны, — сказал я ей, указав на дверь. Она засеменила прочь, склонив голову и сложив руки на груди.

— Неприятная женщина, — сказал я Арле, поднося к губам чашку.

— Иду, — отозвалась та.

Наконец она подошла и села рядом со мной. Верхняя пуговка блузки у нее расстегнулась, а глаза были усталыми и красивыми. Пока девушка наливала себе чай, я спросил, согласится ли она ассистировать мне сегодня вечером.

Мне показалось хорошим признаком то, что она не спросила, кого предстоит читать, а просто ответила:

— Да, ваша честь.

В ней не заметно было ни волнения, ни страха. Она только слегка порозовела. Отпивая чай, она рассеянно па, глядя в точку, расположенную в дюйме перед глазами. Я потратил много лет, обучаясь этой технике.

— Ну и как вы нашли своего дедушку?— спросил чтобы разрушить очарование.

— Классический суб-четыре плюс признаки, родственные пернатым, — сообщила она.

— Вы не заметили особенности, бросившейся мне в глаза, в расстоянии между глазной щелью и скулой? — спросил я.

— Это было самым интересным, — признала она, — он на волосок не дотянул до Числа Величия.

— Да, однако «почти не считается».

В целом он набирает на Три, — сказала она.

— Ну-ну, в физиогномике нет места семейственности. Ставлю свой циркуль, он не выше двух и семи.

— Что-нибудь еще? — спросил я.

— Ничего, — ответила она, — только, когда я коснулась ладонями его лица, мне вспомнился кусочек рассказа, который он называл «Необыкновенное путешествие в Земной Рай». Небольшой отрывок, зато очень живо. Я записала его в свой блокнот.

— Расскажите мне, — попросил я. Она поставила чашку и откинулась назад.

— Шахтеры нашли в чаще покинутый город и провели там три ночи после сражения со стаей демонов. Дедушка убил двух, одного тесаком, а другого из пистолета. Рога он выдернул клещами на память.

Город лежал близ внутреннего моря и представлял собой груды земли, изрытые тоннелями. В первую ночь они видели в небе странное красное свечение. На вторую ночь один человек уверял, что видел призрак женщины под вуалью, двигавшийся по заросшим улицам. На третью ночь дядя мэра Батальдо, Йозеф, был убит во сне каким-то существом, оставившим после себя сотни парных ранок-проколов. Это неизвестное существо много дней преследовало их в глуши, пока они не оторвались от него, переправившись через реку.

Ночь была морозной, и пока мы добрались до церкви, снег немилосердно исхлестал мне лицо. Шайка мальчишек перед зданием мэрии лепила снеговика. Не будь такое допущение совершенно невероятным, я мог бы принять это чучело за собственный портрет. Если бы не присутствие Арлы и не официальная миссия, призывавшая меня, я бы сшиб его сапогом. «Ничего, — благодушно рассудил я, — пусть их врожденное невежество послужит им достаточным наказанием».

Пройдя несколько шагов, я услышал сквозь свист ветра голос Арлы:

— Видели этих мальчишек, которые лепили статую Странника? Дети завели этот обычай после его открытия.

—— Дети, — сказал я, — неполноценная и буйная раса.

Она ответила что-то и даже громко рассмеялась, но ее слова унес ветер.

Никогда бы не подумал, что могу с радостью войти в этот Храм Бессмыслицы, однако после хлещущих по лицу снежных вихрей церковь представлялась почти сносной. Арла затворила за нами перекошенную дверь, и я постоял минуту, слушая тишину вокруг себя и далекие завывания ветра за стенами. Волосы у нее намокли, их запах наполнял темноту. Моя рука невольно потянулась к ее лицу, но, к счастью, она уже шагнула вперед, к мосту. Мы преодолели его, хотя голова у меня кружилась от запаха мокрого леса. Я заплатил бы тысячу белоу за возможность читать этой ночью ее, а не Гарландову шестифутовую куклу из сушеного навоза.

Священник уже ожидал нас. Он каким-то образом умудрился перетащить Странника на плоскую глыбу алтаря.