Путь в Беловодье - Роман Буревой Страница 10

Сомнений не оставалось: у Романа Вернона сильнейший колдовской шок. А для колдуна это так же опасно, как для обычного человека шок болевой. Что же делать? Тащить его к себе домой? Тяжело… Данила пошлепал Романа по щекам. Никакого эффекта. И тут Большерук вспомнил о своем желании испытать вольную воздушную стихию на колдуне другого склада. Роман Вернон как раз подходил. Данила Иванович решил попробовать. Он был человек в душе озорной почти по-детски. Достал бутылку с вольным воздухом, откупорил пробку, произнес заклинание и – фр-р-р… – вольный воздух дунул водному колдуну в ноздри. Тут с лицом Романа сделалось что-то совершенно невозможное – будто чьи-то сильные пальцы ухватили за щеки, нос, губы и попытались содрать с лица кожу, как маску. Голова колдуна приподнялась, и волосы его растрепал жесточайший ветер. Это при том, что на самом деле никакого ветра в лесу не было, а были тишина и покой, и слышался только шорох падающих листьев. Глаза Романа внезапно раскрылись, и в них была такая боль, что Данила Иванович невольно попятился. В тот же миг невидимая рука сорвала с господина Вернона прозрачный светлый покров, и покров этот мелькнул меж стволов и пропал. Тотчас неведомый вихрь унялся, Роман бессильно откинул голову и затих. Данила Иванович вздохнул с облегчением и провел ладонью по лицу. Если сказать честно, то Большерук в тот миг не понял, что произошло. А догадался некоторое время спустя, но о своей догадке распространяться не стал.

Делать нечего: Данила взвалил водного колдуна на плечи и понес. Рюкзак с бутылками пришлось бросить, два пузыря с вольным воздухом Большерук сунул в карман. Водный колдун лишь постанывал да иногда непроизвольно дергался, но в себя не приходил. Однажды прошептал, правда:

– Надя…

Но тут же замолк.

Данила Иванович уже отшагал метров триста, притомился, опустил неудобную свою ношу на землю, присел сам на камень. Глотнул для поддержания “ил из бутылки вольного воздуха.

– Как он? – спросил неведомо откуда взявшийся мужчина лет тридцати пяти. Не грибник, это ясно, одет не для леса: свитер, брюки, вместо сапог кроссовки. Ни сумки при нем, ни корзины.

При ближайшем рассмотрении незнакомец показался Большеруку очень даже симпатичным – круглолицый, улыбчивый.

– Я врач, – сказал незнакомец, не дождавшись ответа, и склонился над Романом. Судя по всему, состояние водного колдуна врачу не понравилось.

– Он приходил в себя? – спросил эскулап, хмурясь.

– На пару секунд, пробормотал что-то невнятное. У него колдовской шок. Я целитель, в таких вещах понимаю.

Как ни странно, врач не стал спорить, сам взвалил Романа на спину и зашагал по дороге. Данила Иванович припустил следом. К изумлению своему обнаружил, что приходится бежать трусцой.

– Я тут на опушке живу. Можно ко мне занести, – предложил Большерук.

– Конечно, – отвечал врач. – Ему сейчас покой нужен прежде всего. И вода.

Дом Данилы Ивановича был стар, просторен, украшен многочисленными верандами с цветными стеклышками и давным-давно нуждался в капитальном ремонте. Но Данила Иванович с некоторых пор относился со спокойным равнодушием к обоям, занавескам, половикам, диванам и стульям. Лишь за одним следил строго – чтобы окна в доме всегда были чисто вымыты, весело поигрывали разноцветные стеклышки в старых рамах, да еще, чтоб непременно форточки в окнах были распахнуты и ветер гуляя по всем комнатам. Затхлости и дурного запаха Данила Иванович не переносил.

Незнакомец уложил Романа на старый диванчик в просторной гостиной, накрыл пледом.

– Может, в больницу его отвезти? – предложил Данила Иванович.

К изумлению Большерука, человек, назвавший себя врачом, очень твердо сказал: “Не надо”. И попросил у Большерука бутылку минеральной воды. Открыл пробку, нюхнул раз, другой и вылил воду Роману на лицо. После чего, ни слова не говоря, врач выбежал из гостиной. Данила Иванович, ошарашенный подобной методикой лечения, несколько минут стоял, не двигаясь, потом подбежал к окну. Врач уже пересек двор и теперь мчался по улице, как будто опасался, что Большерук кинется его догонять.

Данила Иванович огладил двумя руками усы и бороду и стал думать, что делать дальше. Ясно было, что с водным колдуном непорядок. Но ясно было так же и то, что официальная медицина помочь Роману Вернону никак не может. Разве что еще один эскулап спятит, как давешний. Лучше всего позвонить Чудодею. Но Большерук со звонком медлил. Что-то его останавливало.

– Что за черт? Где я? – услышал Данила. Обернулся. Роман сидел на диване и массировал шею, на которой блестела живым серебром нить водного ожерелья. Роман вполне отчетливо спросил: – Кто вы?

– Не узнаешь? Данила Большерук… И ты у меня дома…

– Да? Почему?

– Я в лесу тебя нашел, без сознания.

Водный колдун продолжать разговор не стал, вновь откинулся на подушки и закрыл глаза.

Кажется, заснул.

Тут Данила Иванович очень вовремя вспомнил про ассистентку Тину, что жила в доме господина Вернона, и решил сходить за нею.

Когда они добрались до жилища Данилы Ивановича, уже совсем стемнело. Большерук провел Тину в гостиную, в которой всех вошедших поражал эркер с рамами от пола до потолка, с разноцветными стеклами. Сейчас было темно, но нетрудно представить, как радостно в этой комнате в солнечный день, когда повсюду трепещут пестрые пятна света и тени.

На диване у стены, накрытый пледом, лежал Роман. Глаза колдуна были полуприкрыты, а рот застыл в болезненной гримасе. Когда Большерук и Тина вошли, он даже не повернулся, не приподнял головы. Плед с него наполовину сполз, и Тина увидела красные полосы на груди. Колдуна била дрожь – Тина слышала, как стучат его зубы.

– Что с ним? – спросила Тина.

– Колдовской шок, – объяснил Данила Иванович. – Судя по всему, кто-то вырезал из его кожи несколько ожерелий. Против воли. Вот раны и не закрываются.

– Чепуха! – вскинулась Тина. – Когда из пореза водную нить достают, рана исчезает. Сама видела.

– Ну, раз так, тебе виднее. Я сказал, что думал, а ты думай, как знаешь.

– Ничего я не знаю, – тут же уступила Тина. – И что теперь делать?

– Ничего. Ждать. Само собой должно пройти. Только шрамы останутся. Как на губе.

Тина заметила тонкий белый шрам, что увечил нижнюю губу Романа и подбородок. Прежде шрама не было. Водный колдун мог любой порез заживить без следа. Почему этот след на губе оставил – неведомо.

Тина вынула из кармана пальто бутылку с пустосвятовской водой и влила несколько капель меж полураскрытых губ Романа. Тот дернулся, будто его тряхнуло током, потом сделал судорожный глоток. Тина повторила процедуру. После третьего глотка колдун открыл глаза и обвел комнату мутным взглядом.

– Что случилось? – спросил.

Тина так обрадовалась, что слезы сдавили горло, и она не могла вымолвить ни слова. Вместо нее ответил Данила Иванович: