Будь моей парой - Алина Лис Страница 10

А сейчас и бежать было некуда.

Она выдохнула и качнулась вперед, на ходу вспоминая приемы борьбы, которым научилась от Чарли. Оборотень сначала спорил, кричал, что сам защитит "сестренку" от любой беды, но потом сдался и показал несколько эффективных захватов и ударов. Не факт, что этого хватит, но лучше, чем ничего...

Женщины пялились на Дженни, и эти пристальные взгляды показались ей вдруг отвратительными, липкими. Хуже, чем у иных мужиков. Толстуха причмокнула губами.

- Не боись, не обидим, милашка, - протянула она и повела носом, принюхиваясь. - Пахнет свежим мясцом. Черный говорил: ты волчья сучка?

Ну точно - знали. Знали и ждали, что Дженни окажется здесь, запертая с ними одна на троих!

- Она отброс, - процедила пегая, ткнув пальцем в клеймо на руке.

- Что вам нужно? - спросила Дженни, едва осознавая, что сама говорит. Ее трясло, каждый нерв был напряжен до предела, тело закаменело в ожидании драки - беспощадной, кровавой, до последнего. Все инстинкты вопили: пусть противников трое, пусть каждая из них сильнее в несколько раз - проиграть нельзя. Уступишь и они превратят тебя в ничто, вытрут ноги, унизят так, что жить дальше не захочешь и не сможешь.

Особенно пугал жадный, совершенно мужской интерес, с которым на нее пялилась толстуха.

Воздух в камере казалось сгустился и дрожал от скрытого напряжения, грозя вот-вот прорваться чем-то нехорошим, страшным.

- Познакомиться, соседушка, - хихикнула обладательница парика.

- Значит так, рыжая, - толстуха чуть раздвинула губы, демонстрируя клыки. - Я - Бешеная Марта и я тут главная сучка. Пока ты тут, я решаю с кем ты спишь, что ешь и чем занимаешься. Это понятно?

Дженни тупо кивнула. В голове крутились недоуменные вопросы по поводу "с кем ты спишь". В каком смысле - с кем? В камере шесть коек, а их только четверо, нет нужды с кем-то делить постель...

- Тогда встала на колени и сделала мне массаж ног. Быстро!

- Массаж ног? - тихо переспросила девушка, понимая, что это только начало.

Первый этап, почти невинное задание. Если она послушается, дальше будет хуже. Страшнее, унизительнее. И можно согласиться, безропотно принять все, что предложит глумливая фантазия соседок по камере. Вытерпеть, остаться живой и невредимой. Пострадает лишь гордость.

Или взбрыкнуть? Послать эту Марту, нарваться на неизбежные побои. И неизвестно ограничиться ли дело только побоями. Человеческое тело так легко искалечить.

Может, все же получится договориться по-хорошему? Так, чтобы она никого не трогала и ее не трогали?

"Нет, - поняла Дженни, ловя садистское предвкушение на похожем на картофелину лице толстухи. - Не получится"

Выбирай, Дженни. Здоровье или гордость? Что пострадает сильнее, что заживет раньше? Тебя ведь не просто так посадили именно сюда, к трем шакалихам, а их не просто так предупредили, что совсем скоро появится строптивая девица, которую хорошо бы проучить.

Она еще раз взглянула на толстуху и поняла, что уже выбрала. От обреченности и страха свело желудок.

- У меня есть идея получше. Как насчет массажа челюсти?

Дженни еще договаривала, а кулак уже летел на встречу с чужим лицом. Удар отозвался вспышкой боли в костяшках, голова толстухи мотнулась, а в следующую минуту девушка отскочила в угол, нырнув между двумя стоящими почти впритык койками.

Главное не дать им навалиться всем сразу, одновременно.

- Ну все, шлюшка! Ты труп!

Глаза троих женщин вспыхнули от нечеловеческой ярости, толстуха сплюнула сквозь зубы, прошипела многоэтажную непристойность и сгорбившись поперла на Дженни. Девушка сжалась, выставив перед собой кулаки. Тело ломало от ужаса и предчувствия боли. Против настоящего оборотня у Дженни с ее куцыми обрезками способностей нет шансов...

Бросок. Смазанный, почти молниеносный. Такой, что едва ли заметит человеческий глаз - так умеют двигаться только высшие расы. И вдруг время застыло. Замерло, растеклось по пространству камеры. Словно в синематографе внезапно засбоила перемотка. Дженни услышала над ухом полный ярости рык и лишь мгновение спустя поняла, что рычит она сама. В крови вспыхнула ярость - веселая, хмельная, выжигающая гнилой страх.

Эта же ярость наполнила девушку легкостью и силой. Словно под кожей запрыгали сотни огненно-горячих искорок, делая тело пластичным, неестественно гибким и сильным. Дженни вспрыгнула на койку, легко уходя от удара, и пнула толстуху ногой в грудь.

Треск ломающихся костей. Полный нестерпимой муки вой. Огненный ореол, отчего-то вспыхнувший на мгновение вокруг тела и внезапный ужас в глазах двух оставшихся женщин.

От удара толстуха отлетела в другой конец камеры, ударилась о стену и сползла по ней, словно куль с тряпьем. Две другие противницы отшатнулись, с ужасом глядя на Дженни.

А потом одна завизжала на противной, нестерпимо высокой ноте, а вторая бросилась к двери и заколотила в нее.

"Никто не откроет, - отстраненно подумала Дженни, все еще не осознавая до конца случившееся. - Охрана знает, что меня здесь должны "учить"".

Но она ошиблась. Дверь распахнулась почти сразу. На пороге, поигрывая дубинкой, стояла мосластая охранница.

- Чего орем? - недовольно спросила она, перебивая визг пегой шакалихи.

Та резко замолчала, всхлипнула и ткнула в Дженни дрожащей рукой.

- Она... она...

- Она убила Марту, - проскулила ее подруга, указывая на безжизненное тело толстухи.

***

Дальше все запомнилось урывками. Камера наполнилась охранниками. Несмотря на то что Дженни и не думала буйствовать, на нее надели наручники.

Чуть позже появились два здоровенных мужика в белых халатах. Они сгрузили толстуху на носилки и унесли. Из коротких реплик, которыми обменивались медики, Дженни поняла, что женщина все еще жива и чуть не расплакалась от облегчения.

Потом был допрос, на котором офицер Такшери снова и снова спрашивал, что побудило Дженни напасть на сокамерницу.

- Я не нападала, - упрямо повторяла девушка. От недосыпа и недавно пережитого стресса слипались глаза. Хотелось на кровать - хотя бы на узкую тюремную койку. Чтобы свернуться клубочком и задремать. - Это была самооборона.

- Ваши соседки утверждают обратное.

Она пожала плечами, ощущая только усталость и апатию. Даже вопрос что именно произошло в камере, и как у Дженни получилось нанести удар, который по силе и быстроте сделал бы честь любому волку, отступил, затерялся под грузом эмоций. А ее снова допрашивали, совали в лицо какие-то бумаги и требовали поставить подпись.

- Катитесь в Бездну, офицер, - пожелала ему Дженни.

- Ты хоть понимаешь, как плохи твои дела, Рейд? На тебе теперь не только торговля наркотиками, но и покушение на убийство.