Герканский кабан - Денис Юрин Страница 10

Разбойников не было, его ждала только Она. Прекрасное белоснежное тело грациозно изогнулось на кровати, и было прикрыто от похотливого взора ночного посетителя лишь полупрозрачным пеньюаром, едва доходившим до стройных колен.

– Иди ко мне! – тихо прошептали сочные губы, но приглашение запоздало, оно было излишним.

Скинув лишь плащ, юноша кинулся на кровать и утонул в страстных объятиях. Она ласкала его, целовала и раздевала, а затем, когда мундир с оторванными застежками уже оказался на полу, дама прикоснулась тонкими, изящными пальчиками к пылавшей от любовного жара груди. В этот миг юноша испустил стон и обмяк, потеряв сознание. Пальцы женщины не заскользили по телу офицера, а прошли внутрь него, прямо через кожу и мышцы до самой кости.

«Вот и последний…» – вздохнула с облегчением дама, спихивая с себя бесчувственное тело юнца.

Дальше свидание протекало совсем уж не романтично. Красавица молча оделась и ушла, оставив блаженно улыбавшегося лейтенанта досматривать прекрасные сны. Ее путь быть недолог, перейдя через площадь и пройдя по безымянной улочке не более двухсот шагов, дама оказалась перед оградой резиденции генерал-губернатора. Не говоря ни слова, стражники пропустили внутрь таинственную посетительницу, ведь ее визита уже давно с нетерпением ждали весьма высокопоставленные особы.

* * *

Ночь опустилась над лесом. Где-то там далеко, за непроходимым болотом, завыло зверье, а может, это были неприкаянные духи, блуждающие среди ночных чащ в поисках чего-то, что находилось вне понимания еще живых, еще обладавших бренной плотью.

В небольшом поселении на самом краю топи горел всего один костер. Стражник, седой урвас, неотрывно смотрел на языки пламени и о чем-то размышлял: то ли думал о грядущей вскоре смерти, то ли вспоминал молодость, прошедшую в скитаниях, мытарствах и боях. Ему не нужно было вглядываться в темноту, чтобы сторожить сон своих соплеменников. Он столько прожил, что чувствовал лес, мог по звукам, едва ощутимым ухом, обнаружить приближение к хижинам хищников или врагов. Хотя откуда было взяться врагам? Уже давно прошли те времена, когда они воевали с пришлыми из-за Удмиры чужаками. Они проиграли и, потеряв в многолетних войнах не только земли предков, но и боевой дух, отступили в глубь дремучих чащ.

Тихо было вокруг. В небольших хижинах из жердей, шкур, коры и мха спали его соплеменники, жалкие остатки когда-то могущественного и многочисленного племени Урвас. В эту позднюю пору лишь в одном из хлипких домишек изредка раздавались какие-то звуки. Там жил шаман, настолько старый, что уже никто, даже он сам, не мог припомнить, сколько же ему лет. Когда стражник еще бегал ребенком, шаман уже был седым стариком, а ведь воину-урвасу недавно исполнилось сорок пять лет, до такого возраста в племени редко кто доживал. Конечно, древний провидец и целитель уже давно отошел от дел и передал свои таинства вместе с шаманскими амулетами подросшим правнукам, но это было еще до того… до того, как проснулись древние боги и у медленно вымиравшего племени появилась надежда.

«Старшие люди» общались только с Кад Виром, не внимая мольбам молодых шаманов. Их незримые глазу тени каждую ночь появлялись в жилище старика и вещали свою волю. Вот и сейчас воин чувствовал, что хранитель мудрости предков и знаток лесных таинств не один. Он ощущал в колебаниях воздуха присутствие чуждых этому миру сил и боялся, жутко боялся, хоть внешне оставался совершенно спокойным. «Старших людей» никогда не смущало присутствие сторожа у костра. Главное было – не шуметь, не поворачивать в сторону хижины голову и уж тем более не осмеливаться заходить внутрь, не осквернять своим жалким присутствием места, где проходило соединение верхнего и нижнего миров…

Тем временем в жилище старика-шамана царили тишина и темень. К чему свет, если из верхнего мира на землю спускаются лишь тени «старших»? К чему исполнять обряды и шептать молитвы, когда тени приходят каждую ночь и сами обращаются к нему? Их тихие голоса внезапно появлялись в голове Кад Вира и так же неожиданно исчезали, иногда не договорив фразу или оборвав на середине слово, но, всегда успев изъявить свою волю.

Щуплый старик, от когда-то могучего тела которого теперь остались лишь кожа да кости, сидел, скрестив на груди руки, и, закрыв глаза, мысленно разговаривал с божеством. Для урвасов и далеров боги были не всесильными хозяевами, требующими повиновения и подчинения, а старшими братьями. Они хоть порой и приказывали, но чаще советовали… объясняли, как правильней поступить в той или иной ситуации пока еще живущим на земле, как сделать, чтобы Род процветал. Боги были как люди, они переживали, сердились, радовались и терпеливо относились к тому, что их братья меньшие иногда спорили и проявляли упрямство. Общение со «старшими» не было похоже на армейскую читку приказа, это был диалог! С чем-то Кад Вир соглашался, а чему-то противился, не боясь говорить всемогущим силам жесткое «нет».

В ту ночь у старика был особенно тяжелый разговор. В гости к нему пожаловал Анбарас, один из наиболее почитаемых «старших», основатель Рода, самый старший прародитель всех урвасов и далеров.

– Род чахнет и умирает! Слушай, что я говорю, Кад Вир! Следуй моим советам, и ты спасешь свое племя и весь Род. Чужаки не уйдут с наших земель… слишком поздно, но они отступят из леса, прекратят терзать землю! – вещало божество, не требуя безоговорочного повиновения, а убеждая.

– Мы благодарны тебе, Анбарас, и всем твоим родичам, кто посещал меня в ночную пору! – Хоть шаман думал, а не говорил, его потрескавшиеся, иссохшие губы все равно беззвучно шевелились. – Вы помогли нам выжить, не дали сгинуть на болотах. Многие крепкие воины, кто покинул племя и ушел к чужакам, вернулись обратно. Нас стало больше, мы стали сильнее, но не настолько, чтобы бросить вызов врагу.

– Ты слушаешь, что я говорю, иль от старости мозги отсохли?! – потеряло терпение божество.

– Прости, Анбарас, но я действительно уже очень стар и неспособен проникнуться мудростью твоих наставлений. Обращайся к моим потомкам, к шаманам, мне же давно пора на покой! Возьми меня наверх, Анбарас, мой век на земле окончен!

– Не тебе мне указывать, с кем говорить, а кого обходить молчанием! – уже спокойно и даже примирительно заявило божество. – Ты плохо обучил своих потомков, они еще долго будут не готовы говорить со мной. Раз так, ты останешься на земле и будешь нести мое слово племени до тех пор, пока я не решу призвать тебя! Перестань жаловаться, Кад Вир, твое тело еще крепко, а ум ясен! В тебе еще много осталось жизненных сил, так не прозябай в бездействии, используй их на пользу племени Урвас и всего Рода! Далеры уже совершили более десятка обрядов, и результат налицо, чужаки отступили из леса! Даже маковы, не принадлежащие к Роду, слушаются советов моего брата Башвара! Их племена живут и будут еще жить не одну сотню лет, а урвасы бесславно сгинут, зачахнут, если ты и твои соплеменники будете перечить! Вы вершите судьбу племени в настоящем, мы, прошлые поколения Рода, дальше глядим в будущее! Последуйте мое…

Речь великого прародителя внезапно оборвалась, как это уже бывало несколько раз, когда к Кад Виру обращались Коверка, Сэнкхар и воинственный брат Анбараса Башвар. Призрачные ворота между верхним и нижним мирами снова закрылись. Раньше было не так, «старшие» никогда не уходили, не договорив и не попрощавшись. Повинным в зыбкости связи миров было не нынешнее поколение, а их деды, урвасы из молодости и зрелых лет Кад Вира. Именно они, и сам он в том числе, позволили чужакам осквернить своим присутствием священные земли. Тогда началась очередная и весьма кровопролитная война, шаткий мир с пришлыми рухнул, племя потеряло много людей, а лично он лишился троих сыновей и очень интересного собеседника, с которым мог ночами напролет воевать не на ратном поле, а на поприще мудрых речей и красивых слов.