Житие мое - Ирина Сыромятникова Страница 10

В пристройке сильно пахло маслом – с заполнением бака горючим белый справился. На полу валялись перегоревшие предохранители – остановка генератора была аварийной, но внешне ни дизель, ни обмотка не пострадали. Студент занимался тем, что просаживал зря пусковой аккумулятор, дергая ручку запуска. Бедняга был в трансе – машина не работала. Надо было спасать парня и спасаться самому. Причем в буквальном смысле слова: есть у белых одна неприятная черта – если их что-нибудь всерьез расстроит, они могут плакать об этом неделями. Мне не раз доводилось быть свидетелем похорон битой чашки, не говоря уже о мышках и птичках. Самое незабываемое зрелище: человек, бережно выносящий на улицу пойманного таракана. Оцените: насекомое надо сначала поймать, а потом еще и вынести из дома, при этом нечаянно не раздавив. Короче, провести четыре недели в обществе душевно контуженного белого мне совсем не улыбалось. К тому же на острове. Ха!

– Раздайся, ботва, алхимик идет!

Парень обиженно надулся и стал чем-то похож на Лючика.

– Не кисни! – Я снисходительно потрепал его по плечу. – Сейчас все налажу.

Проблема была проста как пень и относилась не к алхимии, а к науке о хреновых контактах: горе-монтажник постеснялся загнать предохранители в гнезда до щелчка, поэтому-то генератор и не включался. Когда машина басовито забухтела, студент был искренне счастлив.

– Если еще что случится, – дружелюбно предложил я, – зови меня. Чем смогу – помогу!

Он кивнул и улыбнулся.

– Тангор! Чем вы там заняты?! – рявкнул откуда-то мистер Смит.

– Мусор выношу! – крикнул я первое, что пришло в голову, подмигнул студенту и был таков.

Как выяснилось, Смит орал не зря – погода резко изменилась. Хотя до вечера было еще далеко, с моря на берег наползала полоса плотного тумана. Выглядело это явление донельзя подозрительно. Наши начальники засуетились, нам было приказано хватать и тащить в дом то, что могло пострадать от сырости, а прочее бросать на месте. На катере снова запустили задний ход, чтобы встать на якорь где-нибудь посередине бухты, от греха подальше. К тому моменту, как дрожащий белый занавес тумана достиг берега, двери единственного жилого корпуса тюрьмы были плотно закрыты, а члены экспедиции, как могли, обустраивали быт.

Нам с дядей выделили угловую комнату с видом на тюремный двор (условно говоря, потому что видно ничего не было). При свете дня помещение выглядело уютным, только немного пыльным. Дядя проверил отвращающие заклинания на переплетах окон, поцокал языком и трогать ничего не стал. Снаружи плескался густой туман, словно молока в воду налили, солнце подсвечивало его изнутри, и создавалось впечатление, что воздух чуть заметно светится. Инфернальное зрелище, в Краухарде таким любоваться не принято.

– Дядь, тебе не кажется, что здесь как-то странно?

– Потустороннее, – с видом знатока кивнул тот. – Оно так близко подступает к границам реальности, что начинает давить на нервы. Вообще-то хреново выглядит вся эта экспедиция.

– Ну они же, наверное, знали, куда едут.

– Уверен? – хмыкнул дядя. – Ситуация может меняться очень быстро. Они ожидали, что их встретят. Заметил? Кто это должен был сделать и где он теперь?

Я невольно поежился – мне еще не приходилось сталкиваться с чем-то таким, что способно отобрать жизнь у человека. Единственными гостями с того света в нашей долине были чарики – сполохи света, блуждающие в тумане, довольно безобидное явление, если руками не хватать.

В дверь вежливо постучали.

– Войдите, – предложил дядя.

В комнату, робея, заглянул давешний студент, белый (куда-то его все время не туда посылают), и сообщил:

– Миссис Клементс просит всех собраться внизу.

– Идем, идем! – Я попытался вспомнить, куда закинул башмаки.

– Чего это ей приспичило? – заворчал дядя и извлек из мешка пару войлочных шлепанцев, я такие взять не догадался.

– Хочет попрощаться? – истерически хихикнул я.

Наверное, когда-то в этом здании проживало руководство тюрьмы: узких коридоров с множеством дверей здесь не было, комнаты были просторными, а сразу за входной дверью располагался вместительный холл. Там-то, среди кучи неразобранных вещей, миссис Клементс собирала народ. Ввиду отсутствия стульев на вещи все и садились. Атмосфера на встрече царила непонятная: с одной стороны, непосредственной опасности вроде бы не было, с другой – что-то странное, несомненно, происходило. Дело осложнялось тем, что столичные жители склонны считать угрозу потустороннего сильно преувеличенной (такое отношение можно себе позволить, когда живешь чуть ли не на солончаке), причем мысль о том, что не зря на острове Короля отсутствуют даже крысы, их головы не посещала. Интуиция упорно твердила мне, что Краухард такого отношения к себе не простит.

Двое студентов о чем-то беседовали вполголоса, белый (теперь я вспомнил его имя – Алех) сел поближе к нам (все верно, маги должны держаться друг друга) и казался подавленным. Дядя был единственным, кто появился на собрании в домашней обуви. Мистер Смит выглядел так, словно только что вылез из какого-то тоннеля, и пахло от него затхлой сыростью. Лишь миссис Клементс была бодра и невозмутима. Я полагал, присутствующим прочтут лекцию о правилах безопасного поведения на острове, вместо этого леди-крокодил толкнула спич о необходимости работать и еще раз работать:

– Сроки экспедиции крайне ограниченны, успешное выполнение задачи требует от каждого вдумчивого и ответственного подхода к своей работе. Тупая исполнительность поощряться не будет. В случае удачного завершения проекта вознаграждение может быть увеличено.

– А что мы ищем-то? – не удержался я.

Она смерила меня раздраженным взглядом:

– Если вы позволите, мистер Тангор, к этому я перейду минутой позже.

Студенты с готовностью захихикали. Я пожал плечами – три года в Редстоне отучили меня заводиться с пол-оборота.

– Этот остров в неприкосновенности хранит загадки древнейшей цивилизации мира! – патетически возвестила миссис Клементс и пустилась в пространное описание чьих-то работ, давая ссылки на авторов и сообщая результаты раскопок. Студенты сосредоточенно записывали.

Я отключился от разговора – история никогда не входила в сферу моих интересов, смысл коллекционирования тысячи никому не нужных предметов от меня ускользал. Мысль о том, что из этих осколков можно извлечь картину жизни ушедших поколений, казалась смешной (не согласны? Попробуйте собрать из разрозненных деталей обычный будильник), а эстетическую ценность в черепках и обломках я не видел в упор. Дорогостоящая придурь, основанная на неутолимом человеческом любопытстве.

– …и оценить уровень развития техномагии той эпохи, – закончила миссис Клементс очередной пассаж.

Это вывело меня из прострации:

– Алхимия?

Миссис Клементс подарила мне презрительный взгляд.