Светлая сторона Луны - Сергей Дорош Страница 10

Вопрос, кто его разрушил, не столь сложен. Разрушил не весь, понятно, но некоторые районы — сплошные руины. Иногда даже можно угадать: здесь поработало особо мощное заклинание, а вот здесь — банальный таран. Где-то бушевало магическое пламя: там даже песок превратился в стекло. Одно ясно — никакой бой одиночек не приведет к подобным разрушениям. Здесь сталкивались если не армии, то серьезные отряды высших.

Хотя… сейчас мне приходит в голову, что раз уж древние были столь могущественны, то, скажем, перенести с Земли на Плутон уже готовый город их сил хватило бы. Впрочем, к чему забивать голову всякой ерундой? Даже найди я ответы на эти вопросы, это не прибавило бы мне сил. Прошлое мертво. А я живу сейчас. Я стою перед Герхардом.

Добиться встречи было непросто. Конечно, главарь одной из самых сильных банд был в панике. Если дать ему время, он успокоится, начнет рассуждать логически и предпримет правильные действия. И меня, несмотря на весь мой маскарад, вспомнят, вычислят, объявят войну… ну а дальше — как пойдет. В любом случае для меня это будет испытание еще то. Кто-то говорил, что одиночка никогда не сможет победить организацию. На Плутоне, конечно, это правило не работает. Любая банда держится на одном: на воле вожака. А вожак — человек. У человека есть голова, которую можно отрубить, сердце, в которое можно всадить арбалетный болт. Тогда наследники, все, кто посчитает себя достойными, сцепятся в борьбе за власть — вот и нет организации. Только провернуть это крайне сложно.

В любом случае опомниться я Герхарду не дал. Время поджимало меня. Схрон, прослуживший нам с матерью убежищем уже и не вспомню сколько лет, пришлось покинуть. Ночью мы пробрались в Город. Три дня, прятались в каких-то руинах. А когда пошел слушок о том, что Герхард покинул свой особняк из-за того, что там завелась какая-то нечисть, стало ясно: время пришло.

Если честно, я не думал, что он сразу ухватится за мое предложение встречи. Записка, привязанная к арбалетному болту, не располагает к доверию. Условия были четкими: при нем должно быть не больше десяти человек. Учитывая возможности его банды, целая армия. Во-первых, богатейший выбор бойцов, во-вторых, выбор снаряжения гораздо обширнее, чем у любого одиночки. При этих условиях десяток — настоящее войско.

Мы с матерью собирались прийти вдвоем. С одной стороны, безрассудно. Десяток опытных головорезов должны с легкостью скрутить нас, если вдруг переговоры пойдут не так, как надо. Но есть и второй момент. Сила сотрясающих Вселенную — в четкости и логичности, в уме. Построить сильное заклинание, создать его образ в голове, определить, как и на какую стихию воздействовать, чтобы получить нужный результат. Сила познавших таинства — в чувствах. Они понятия не имеют, как «оно» работает. Им главное — верить в конечный результат, очень хотеть его достигнуть — и все пойдет само. Те, кто читал книжонку Луи, думаю, помнят, что вытворяла Тайви, когда жизнь ее возлюбленного повисла на волоске. А теперь представьте, насколько глубже и сильнее связь матери с ребенком. Понимаете мой расчет? Если мне будет угрожать опасность, моя мать с легкостью разбросает не то что десяток — сотню высших.

При этом стоит добавить, что выглядела она сейчас моложе меня. Никто на Плутоне не знал, кем я ей прихожусь. Все думали — покровителем. Конечно, любой неплутонец держится за покровителя, коли уж повезло таковым разжиться, но отношения у них почти «хозяин — раб», так что и чувства замешены на ненависти и страхе. Ведь один хозяин всегда лучше, скажем, десятка. Поэтому познавших таинства в бою с их покровителями зачастую сбрасывают со счетов. Под ногами путается, но ничего смертельного сделать не может. Сами понимаете, для меня это еще один козырь в рукаве.

Мы стояли с Герхардом на руинах какого-то замка. Много камня — камня дикого, большие глыбы, такие без магии не обрушишь. Мать держалась чуть позади меня. За спиной Герхарда стояла старуха, совсем седая, но, как и все высшие в преклонных годах, вовсе не дряхлая. Шаманка. Ее звали Вещая. Говорят, именно она подсказала, что Герхарду сделать, чтобы мой отец оставил его в покое. Да и в других случаях спасала его не раз. Хорошо хоть, щедро наделенная даром предвидения, она была обделена остальными дарами. Иначе мои услуги не понадобились бы. Она сама не только расправилась бы с нежитью, но и легко определила, кто ее сотворил.

Остальных девятерых я уже вычислил. Они были рядом, наверняка с арбалетами. Хорошо, что я поддел под одежду одну из захваченных кольчуг. Маленькие арбалеты не так мощны, чтобы пробить ее с большого расстояния, а настоящие, боевые, используют редко. Да, мощны, но громоздки, и в городских стычках это, по сути, оружие одного выстрела.

— Твое лицо кажется мне знакомым, — первым заговорил Герхард.

А он сдал за эти дни. Морщин прибавилось чуть ли не вдвое, поседел, стал белее Вещей. Руки трясутся, а в голосе — вселенская усталость. Лучше бы уж похудел от всех этих волнений, это бы хоть пошло ему на пользу. Старый толстый бывший убийца. Конечно же бывший. Имея столько подручных, самому грязную работу делать необязательно. А навыки — как нож, без употребления ржавеют.

— Миракл, сын Хансера, — поспешил я подкинуть ему ложный след. Он вздрогнул, услышав имя. Вот и хорошо. Пусть лучше ищет в моем лице сходства с отцом, которого Герхард, судя по всему, до сих пор боится, чем с одним из своих людей, не так давно пропавшим.

— Того самого? — уточнил он.

— Ты знаешь другого? — усмехнулся я.

— Да, вы похожи, — кивнул толстяк. Видеть он мог только мое лицо. Я закутался в плащ, чтобы не показывать кольчугу и серп-меч на поясе. — Меня смутил твой бритый череп, — усмехнулся он. — Твой отец предпочитал длинные волосы. Да и посмуглее он был.

— Я позвал тебя не для обсуждения моей родни, — прервал я поток его воспоминаний.

— А для чего?

— А для чего ты пришел? Я не слышал, чтобы у столь уважаемых людей были в привычках встречи с не пойми кем, закинувшим стрелу с письмом. Значит, у тебя есть проблема, с которой ты не можешь справиться сам.

— Но ведь и ты знал, зачем шел, сын опасного даже в смерти? — проскрипела Вещая. — Ты ведь многое от него взял — гораздо больше, чем думаешь. Я не могу предвидеть твоих путей, а это — знак сильной души. Совсем как у него.

— Моя душа и мои предположения — это мое дело, — небрежно ответил я. — Не о них речь. Есть человек, который не может сам справиться с возникшими трудностями и у которого есть то, что надо мне. Почему бы не попробовать обменяться? А, Герхард?

— И что же у меня такого, без чего ты, одиночка, не можешь обойтись? — устало спросил он. — Назови цену твоим услугам.

— Еще не знаю, какова работа, — возразил я. — Боюсь продешевить. У тебя много чего есть…

— Не бойся. Если посчитаешь, что плата слишком мала, можешь или потребовать больше, или отказаться от дела. На цепь тебя никто не сажает.

— Хорошо. Мне нужен пропуск в катакомбы, к наставникам.

— Хм… — Герхард потер свой тройной подбородок дрожащей рукой, бросил взгляд на почти закатившееся за горизонт солнце, на вот уже второй день безоблачное небо. — Наставники… боюсь, вожаки других банд не оценят, если я пущу к ним чужака, одиночку. Сам понимаешь, по традиции банды недолюбливают таких, как ты. Чего скрывать, вы гораздо более живучи, чем любой из нас. Еще и хорошее обучение… Твой отец заставил нас с опаской относиться к хорошо обученным одиночкам.