Эльфийская месть - Элейн Каннингем Страница 10

Арфистка изумленно моргнула.

– У меня нет такой привычки.

– Жаль.

Тинкерсдам задумчиво почесал свой бритый подбородок, и его осенило. Энергично порывшись в куче разных вещей на ближайшем столе, он вытащил крышку от большого горшка. Одну каплю все еще дымящейся жидкости алхимик капнул на металл, а затем поднял крышку наподобие боевого щита.

– Будь добра, ударь, пожалуйста, – попросил он. Эрилин колебалась, но алхимик настаивал. – Зелье не повредило оловянную крышку, так что вряд ли твой эльфийский меч пострадает!

Арфистка обнажила Лунный Клинок и несильно ударила по крышке плоскостью лезвия. В тот же миг по пещере прокатился низкий, раскатистый гул. Такой звук можно было услышать, только ударив в огромный колокол.

Девушка вскрикнула и обеими руками закрыла свои чувствительные уши. Зато Тинкерсдам расцвел от счастья, хотя звуковые колебания от «щита» прошли по его телу и заставили вздрогнуть двойной подбородок.

– Отлично! Прекрасный результат! – раздался его ликующий возглас.

С той же широкой улыбкой алхимик отложил оловянную крышку, плотно заткнул пробкой стеклянный флакон и протянул его Эрилин:

– Возьми, он тебе пригодится во время странствий. Только не пей, – серьезно предупредил он. – По крайней мере, на пустой желудок. Бурчание может оказаться слишком громким.

Поскольку Эрилин не могла придумать достаточно убедительной отговорки, она без возражений приняла флакон и осторожно положила его в свою сумку.

– Еще что-нибудь? – громко спросила она, не в силах отделаться от звона в ушах.

– Много чего, – так же громко ответил алхимик.

Он проворно пересек пещеру и вынул из груды бумажных свертков пакет.

– Это твое. Я кое-что добавил для испытаний. Не забудь потом рассказать, как они работали.

На нескольких свертках Эрилин заметила эмблему Балика – фамильный знак правящего в Зазеспуре паши.

– Как я вижу, Хашет тоже навещает тебя.

– Да, верно. Отличный парень, – ответил алхимик.

С последним утверждением Эрилин не могла согласиться. Знакомство с юным принцем Хашетом пошло на пользу всем. При его поддержке Данила смог проникнуть во дворец, а Эрилин узнала много полезного о положении в Зазеспуре. Именно Хашет помог ей переправить Тинкерсдама в эту секретную лабораторию, и он же продолжал снабжать алхимика необходимыми ингредиентами, нередко за свой счет. И все же Эрилин не могла не помнить обстоятельств их первой встречи: Хашет состоял учеником в гильдии наемных убийц, а сама Эрилин была назначена его жертвой. Хоть принц и открыл ей двери замкнутого общества киллеров и с тех пор частенько оказывал другие услуги, полуэльфийка не могла не видеть хищного блеска его черных глаз всякий раз, когда Хашет смотрел в ее сторону.

Хотя, возможно, она напрасно беспокоилась.

– Скоро мне под каждой кроватью будут мерещиться людоеды, а в каждой тени – ужасные дроу, – пробормотала она.

– Со мной тоже однажды такое было, – посочувствовал ей Тинкерсдам. Вероятно, его слух вошел в норму. – Я надышался вредных испарений и целый день гонялся за невидимыми мухами.

Эрилин вздохнула и забросила на плечо сумку.

– Я получила новое задание и должна на некоторое время покинуть эти края.

– О? Так мы переезжаем?

Этот вопрос не был лишен смысла. Взрыв в Сюзаиле несколько лет назад разрушил часть дворца одного влиятельного аристократа, и с тех пор Тинкерсдаму приходилось скрываться. Вместо того чтобы тратить время на поиски всякий раз, когда ей нужна была помощь алхимика, Эрилин предпочитала таскать его за собой. Она оплачивала все его расходы из вознаграждения, полученного от Арфистов, и считала, что очень удачно вложила деньги.

– Ты можешь оставаться здесь, пока я не вернусь. Если что-то понадобится, обращайся к Хашету.

– Отличный парень, – повторил Тинкерсдам. – И хорошо, что он живет в Зазеспуре. В Сарадаше, Итмонге или Мирате меня бы встретили не слишком гостеприимно, – добавил он, перечислив основные города Тефира.

Эрилин снова вздохнула.

– Скажи мне, Тинкерсдам, остался ли на всем Ториле хоть один город, который ты бы хоть частично не разрушил?

– Зентильская крепость, – нисколько не задумываясь, ответил алхимик. – Но это потребовало бы куда большей смелости, чем моя.

Такое замечание вызвало у Эрилин улыбку.

– Мне почти жаль это слышать. Если какой-то город и нуждается в принудительной чистке, так это именно он.

– Что ж, рано или поздно кто-нибудь доберется и до него, – рассеянно произнес алхимик, а взгляд его выпуклых зеленых глаз уже обратился к светящемуся зелью, закипавшему в большом горшке. – А теперь, если ты меня извинишь…

Эрилин поняла намек и покинула пещеру. Отвязав кобылу, она поскакала обратно в город. Девушка часто понукала лошадь. Она торопилась до восхода луны попасть в общий зал гильдии. С наступлением ночи там вывешивались листки с поступившими заявками, и киллеры могли выбрать себе работу. Эрилин нигде больше не получала так много информации о политике в Зазеспуре, как на этой доске объявлений.

В сумерках она проехала через главные ворота комплекса. Навстречу всаднице из конюшни выскочил мальчишка-конюх, и Эрилин отдала ему поводья, а сама поспешила в зал собраний, чтобы прочитать клочки пергамента, приколотые к доске. На этот раз там не оказалось ничего интересного: какой-то булочник пожелал отомстить за оскорбление, нанесенное его изделиям; обитательница гарема обещала заплатить за смерть самозванца-евнуха; богатый коллекционер хотел вернуть некий предмет, украденный у него конкурентом.

– Сегодня не слишком большой выбор, – раздался шепот за спиной Эрилин,

Арфистка обернулась и увидела свою соседку. Эта женщина отличалась вызывающей красотой и носила имя Феррет (В переводе с английского – хорек). По мнению Эрилин, имя ей очень подходило. Феррет была тонкой, как хлыст, с острыми чертами лица, большими черными, почти нечеловеческими глазами и несколько длинноватым носом, которому для полного сходства с хищным носом хорька не хватало только усов и способности подергиваться. Беспощадная и неутомимая, она и характером была похожа на хорька.

Для всех членов гильдии только Феррет оставалась загадкой. Никто никогда не видел ее без тщательного макияжа, туго завернутого тюрбана и перчаток. Кроме того, она всегда говорила только шепотом. Ходили слухи, что у Феррет темное прошлое, но точно никто ничего не знал. В ее красоте не было ни малейшего изъяна, и женщина подчеркивала свою яркую внешность, одеваясь в облегающие шелковые платья, которые казались второй кожей. Этим вечером на ней было одеяние из блестящего шелка, которое прекрасно сочеталось с великолепными павлиньими перьями на голове. Из-под ярко-голубого тюрбана были видны только мочки ушей, с которых свешивались длинные серьги, тоже выполненные в форме перьев павлина.