Поющая во тьме  - Эрика Адамс

Солнечный луч скользнул через небольшую щёлочку в шторах и шаловливо коснулся глаз спящего.

Лекс зажмурился, сонно простонал и притянул к себе гибкое, стройное тело девушки. Сжал в крепких, жадных объятиях и прижался губами к ложбинке между шеей и ключицей. Запустил руку в густые волосы, ожидая, что пальцы привычно будут перебирать колечки мелких кудряшек, но волосы были гладкими и скользили сквозь пальцы. И было что-то неправильное, острое в аромате кожи, что он вдыхал. Лекс отодвинулся немного и раскрыл глаза.

Чувственный сон оказался лишь лживой игрой воображения. Девушка, лежавшая в его объятиях, не была той самой, что посещала его теперь только во снах. И как он мог так забыться, приняв смуглую рабыню за свою возлюбленную? Взгляд его упал на столик, стоявший рядом с кроватью. На нём лежала опрокинутая бутыль с вином. А в чаше для благовоний лежал почерневший кусок смолы турия.

Лекс поморщился, грубо оттолкнул рабыню. Ани. Всплыло в голове имя. Но он упорно желал забыть его, рабыня, и только. Рабыня сидела на краю кровати, не осмеливаясь встать без его прямого приказа. Длинные волосы чёрной волной ниспадали с плеч, прикрывая высокую, упругую грудь. Смуглая от природы кожа на солнце ещё больше потемнела, но даже под жарким солнцем Хендала татуировки, оплетавшие руки девушки до самых плеч, не выцветали. Причудливые узоры и странная иновязь переплетались на коже и казались будто живыми.

– Встань подай мне одежду.

Рабыня безмолвно соскользнула с кровати и подала Лексу лёгкую безрукавку, нижнее бельё и светлые брюки.

Лекс неторопливо оделся, поглядывая в сторону рабыни, застывшей словно каменное изваяние. Безразличие. Словно его не существовало. Хотелось, чтобы она билась о стену, кричала и плакала. Хотелось намеренно жёсткими толчками по ночам заставить это хрупкое горло издавать стоны мук и крики о пощаде. Но ответом каждый раз служил непроницаемый взгляд чёрных глаз. Ни укора, ни упрёка. Лишь изредка в этих глазах с необычайно тёмной радужкой плескалось что-то похожее на усталость и презрение. А может, ему только хотелось, чтобы она хоть чем-то выдавала свои эмоции.

Лекс подошёл к ней вплотную, коснулся кончиков волос, намотал прядь на кулак намеренно нежно, подержал немного в сжатой ладони и вдруг ударил девушку по лицу. Сильно. Голова девушки резко запрокинулась назад, губа от удара лопнула, на ней набухала тёмно-красная капля крови, грозя сорваться вниз. Лекс крепко ухватил девушку за подбородок, заглядывая ей в глаза. Ничего. Только скука и усталость, будто в очередной раз перед её взором пронеслось нечто давно известное и предначертанное.

Лекс разозлился, нырнул рукой под подушку на кровати, достал острый, изогнутый клинок. Было что-то упоительное в том, чтобы знать, что она в любой момент истязательств может дотянуться до клинка и вспороть ему горло. Это означало бы, что ему удалось достать уголков её души и заставить её страдать настолько, что она не побоялась убить его. Но она и не пыталась. Даже прошлой ночью, когда он неосмотрительно уснул, она не прикончила его, спящего и беспомощного.

– Подойди. Давно пора тебя избавить тебя от этой копны.

Рабыня не поддалась вперёд ни на шаг. Молчаливый бунт? Уже неплохо. Лекс зло усмехнулся:

– Подойди или я свяжу тебя и подожгу твои волосы.

Рабыня медленно, словно нехотя подошла к Лексу. Он развернул её спиной, больно оттянул прядь волос и начал кромсать. Под ноги, извиваясь, ложились длинные пряди. Казалось, будто это чёрные гадюки, ожидающие в засаде момента, чтобы наброситься и ужалить посильнее. Кромсал как можно короче и намеренно уродливее. Наконец, с этим было покончено. Лекс несильно толкнул рабыню. Она переступила через обрезанные волосы, провела рукой по неровно остриженной голове и обернулась, глядя Лексу прямо в глаза. В груди заныло, как от тугого скрученного удара. Лекс с удовольствием для себя отметил этот глухой отголосок её чувств.

Иногда от нити, связавшей их, был толк.