У зла нет власти - Марина и Сергей Дяченко

Я сидела на деревянных мостках, опустив ноги в воду по косточки. Казалось, я обута в эту речку — на ногах прохладные туфли из текучей воды. И если встану — смогу пройтись по гладкой поверхности, выбраться на другой берег, где жуют траву три коровы, одна черно-белая и две рыжие с пятнами.

Был август. Над водой висели стрекозы, каждая над своим неподвижным отражением. Я сидела на рассохшихся деревянных мостках в маленьком пятнышке тени, и это пятнышко понемногу сдвигалось, отступало от воды. Скоро я окажусь на солнце, а это жара, жара…

Уже десять дней я в лагере. Ничего особенного, деревянные домики в редком лесу, до реки топать минут двадцать. Никто нас особенно не развлекает, но и не воспитывает тоже. Сколько угодно можно сидеть на берегу, валяться на траве, бултыхаться в мелкой речке, глядя на коров и стрекоз, смотреть старые фильмы на кассетах, болтать ногами по вечерам на скамейке, скучать, пока девчонки пересказывают сплетни…

Первые дни мне нравилось — после целого лета в пыльном городе. Рядом был Макс Овчинин: он три недели провёл на море, вернулся загорелый и весёлый, очень довольный собой, потому что в последний день решился и прыгнул с какой-то там скалы. Эта скала в его рассказах становилась всё выше, в конце концов получилось, что Овчинин чуть ли не с Ай-Петри сиганул.

Мне скоро надоело его слушать. Да и у него нашлись какие-то новые друзья, какие-то старшие парни, с которыми они вместе ловили рыбу и ходили в посёлок, в магазин, за пивом. Я пива терпеть не могу. Овчинин тоже его не любит. Какую только гадость не станешь в себя вливать, только бы понравиться взрослым друзьям…

Я поболтала ногами в воде, и мои речные ботинки превратились в стаю пузырьков. Он хороший парень, нет между нами никаких обид… А если есть — то по моей вине, я совсем не сахар.

Девчонки загорали на берегу, на расстеленном одеяле. Дальше по течению, в воде по колено, серьёзный малыш лет двенадцати ловил рыбу, и за его спиной сидели бок о бок две полосатые кошки, неотличимые, как отражения. Солнце припекало; скоро придётся убираться с берега обратно в лагерь. Я улеглась на рассохшееся дерево мостков и надвинула кепку на глаза.

Я маг дороги. С каждым днём это моё знание становится всё бледнее, всё призрачнее. Скоро я сама поверю, что все мои приключения — выдуманные, пережитые во сне или в мечтах.

За последние несколько месяцев я выросла из всей своей старой одежды. И мне порой кажется, что я из Королевства вырастаю тоже. Я до сих пор помню каждое своё приключение — подробно, но отстранённо, будто я сама прочитала об этом, а не пережила.

Муха села мне на нос. Я отмахнулась, она для приличия взлетела и тут же защекотала лапками щеку. Я попыталась поймать её в кулак: её и след простыл. Мухи безмозглые, но прекрасно чуют, когда от них просто отмахиваются или когда всерьёз примериваются схватить.

Я снова улеглась на доски. У коровы на том берегу позванивал колокольчик — глуховато, сонно. Коровам дан хвост, чтобы отмахиваться от мух…

Трудно представить, что моё Королевство так же реально, как эти коровы, как вода, как жёсткий козырёк у меня на глазах. Трудно представить…

Наверное, я задремала.

— Лапина!

Очень громкий голос, взволнованный, резкий. Я села, стягивая с головы кепку. Прямо передо мной стояли тяжёлые ботинки, из них возвышался в небо охранник — знакомый, из лагеря. Секьюрити в лагере было два, они дежурили по очереди и были уже довольно старые, толстые. К счастью, никто на нашу безопасность не покушался.

— Лапина! Ты слышишь?!

Я поднялась.

Охранник был очень красный. Всклокоченный — бежал под солнцем всю дорогу от лагеря, это с его-то одышкой! И смотрел он на меня как-то странно. Нехорошо смотрел.

— Там тебя… спрашивают. Быстро к начальнику лагеря. Быстро!

Что-то случилось дома?!

Мама дала мне с собой мобилку, вчера вечером мы разговаривали, и всё было в порядке. А утром, собираясь на пляж, я выключила телефон и оставила у директора в сейфе — мы все так делали, у нас ведь на домиках замки совсем смешные…

— Что такое?

— Ничего не знаю. Быстро!

Девчонки, приподнявшись на локтях, глазели на меня с любопытством. Мальчишка-рыболов выдернул из воды крошечную тюльку, она блеснула на солнце…

Я сунула мокрые ноги в спортивные тапочки. Под пятку подвернулся камушек, кольнул, будто иголкой. Я зашипела сквозь зубы и, прихрамывая, на ходу переобуваясь, припустила по тропинке прочь от берега, к лагерю.

Возле административного корпуса стояла машина, синий «Опель». У скамейки топтался Макс Овчинин с белым пластиковым кульком в руках, но мне было не до Овчинина; я взбежала по бетонным ступенькам крыльца. Начальник лагеря был пенсионер, не очень старый, раньше работал прорабом. К нам он очень неплохо относился, с юмором во всяком случае. Но сейчас я его не узнала.

Он стоял посреди своего маленького кабинета — остатки волос дыбом, лицо бледное, губы крепко сжаты. Когда я вбежала в распахнутую дверь — без стука, надо сказать, в мятых шортах, тапочки и ноги по колено в пыли, — он уставился на меня, будто впервые видел. Будто только что узнал про меня, что я не девочка, а оборотень-террорист.

— Здрасьте, Игорь Борисыч… Что случилось?

— Вот она, — сказал начальник очень холодно, и вовсе не мне.

Тогда только я заметила, что у окна, в кресле, сидит ещё один человек — против света, так что я видела только его силуэт. Гладко причёсанные волосы. Плотно прилегающие к голове уши. Очень прямая осанка — как у военных в старом кино.

— Вот Лапина Елена. Я так понимаю, необходимо присутствие родителей? Адвоката? Как-то так, если по закону?

У начальника дрожал голос. То казалось, что он в ярости. То — наоборот, что он очень испуган и с трудом прячет страх.

— Адвоката? — переспросила я тупо. — Что случилось? Моя мама звонила?

— Да что ты строишь дурочку! — вдруг взорвался начальник, таким раздражённым я его никогда ещё не видела. — Не понимаешь, да? Взяли твою подельницу, с которой ты квартиры чистила! Она на тебя навела, при обыске всё нашли!

— При обыске?

Я поняла, что схожу с ума. Наверное, перегрелась на солнце. Валяюсь сейчас на берегу, вокруг хлопочут перепуганные девчонки… А я потеряла сознание как раз в тот момент, когда мне померещилось, что меня окликнул охранник…

— К нам приехал оперуполномоченный по делам несовершеннолетних, — глухо сказал начальник. — Вот, с ним разбирайся.

Я посмотрела на тёмный силуэт напротив окна. Мужчина был в штатском. Я по-прежнему не могла разглядеть его лица.