Теневые игры - Ксения Чайкова

Осень - время тоски и хандры? Да как бы не так! Старые знакомые заскучать не дадут! Вновь на сцену выступает Торин, и его заботливый папенька, и подруга-магиня, и какой-то непонятный альм, и знаменитый кристалл легкой победы… А бедной наемнице опять надо хватать под мышку любимого демона и с оружием наперевес нестись на подмогу. И чем эта новая заварушка закончится - ведомо только богам в мире подлунном.

* * *

Любой житель Райдассы, Йанары, да и всех сопредельных королевств знает: "Сломанный меч" - не то место, куда приходят просто так. Разумеется, забредшего с улицы рассеянного прохожего там без внимания не оставят - накормят и напоят, как полагается. Но посмотрят на него странно, не без удивления пытаясь понять, что этот чудной человек забыл в заведении, где собираются представители одной из самых непредсказуемых и опасных гильдий на грешной земле Сенаторны. И то верно - для желающих выпить, поужинать или тем паче насладиться культурной программой неподалеку найдется с десяток уютных заведений, готовых предложить все сразу и по умеренной (или не очень) цене. А небольшой кабачок под неприметной вывеской предназначен вовсе не для праздных искателей развлечений.

Впрочем, музыку там все-таки послушать можно. Если, конечно, называть этим громким словом глухие ритмичные звуки, похожие на кашель простуженной кошки и взвизги злобствующей русалки одновременно, которые извлекал из старого рассохшегося ат'тана мрачный детина откровенно разбойничьего вида. Этот был красавец с перебитым носом, редкими зубами и роскошным льняным чубом; впрочем, светлый цвет волос с трудом угадывался под густым слоем ныли и грязи. Он восседал на колченогой табуретке, стоящей на непонятном сооружении, которое трактирщиком гордо именовалось сценой, а всеми прочими - заготовкой на гроб, положив на колени свой ат'тан и крепко прижав его гриф к груди, Музыкант, надо сказать, от своего более чем сомнительного творчества был в восторге и сворачивать концерт явно не собирался, с каждой минутой терзая глухо гудящие струны все с большим воодушевлением и удовольствием. Вскоре он даже глаза закрыл, дабы никакие зрительные образы не отвлекали его от высокого наслаждения, доставляемого тонким искусством музицирования, и продолжал дергать струны на ощупь. На качество исполнения это почти не повлияло - хуже все равно было уже некуда.

Посетители изредка страдальчески морщились, но почти не обращали внимания ни на детину, ни на устрашающие звуки, ни на нахмурившегося за стойкой хозяина сего милого общественного заведения. Всем и без того было чем заняться. Такое уж место "Сломанный меч", сюда приходят не ради ужина и даже не ради музыкальной программы. Многие без раздумий заплатили бы немало серебра, а то и золота только за то, чтобы послушать некоторые разговоры, которые велись в этом трактире. Здешние стулья, табуретки и лавки помнят и лохмотья нищих, и добротные матерчатые штаны честных работяг, и тонкую замшу нарядных лосин благороднорожденных. И разумеется, скромную и непритязательную материю или потертую кожу простых одежд хранов - представителей гильдии телохранителей, наемников и убийц.

Вечерами население Каленары не любит сидеть дома, поэтому на недостаток посетителей не может пожаловаться ни одно заведение, даже такое специфическое, как "Сломанный меч". Девушки-разносчицы уже с ног сбились, таская гостям полные подносы и бегая в погреб за вином похолоднее. Кухарка, кряжистая мужеподобная тетка в белейшем фартуке и до невозможности засаленной косынке, зычным басовитым голосом поминая всех демонов Мрака вековечного, уже во второй раз отправляла свою помощницу к знакомому пекарю - докупать очередные караваи хлеба. Музыкант (вернее, вышибала, за недостатком работы по специальности взявшийся осваивать богемную профессию) и певичка также были при деле.

Старый трактирщик по имени Жун тоже не скучал. Нахохлившись, он сидел за стойкой, изредка снисходя до того, чтобы самому разливать пиво, и орлиным взором следил за посетителями. Компания в "Сломанном мече", нередко видавшем всякие подозрительные сборища, в тот вечер собралась очень и очень опасная. Честно говоря, худшую вообразить было трудно. Нет, Жун привык к тому, что в его скромное заведение время от времени захаживают аристократы, а то и благороднорожденные. Он ничего против таких солидных и платежеспособных клиентов не имел, скорее наоборот, всячески привечал и специально для них держал в погребе несколько непрозрачных бутылей дорогого вина в веревочной оплетке. Впрочем, почтенный хозяин общественного заведения не собирался чинить препятствия и своим бывшим коллегам - хранам, явившимся большой компанией отдохнуть и повеселиться в "Сломанном мече". Но - видят боги - против одновременного наплыва и тех и других он возражал. И еще как. Да только кто мог услышать так и не высказанные жалобы и мысленные причитания старого трактирщика.

Глаза его то и дело перебегали из одного угла помещения в другой. Ближе к дверям, по въевшейся в плоть и кровь привычке располагаться недалеко от путей отхода, устроилась большая компания хранов. Они сдвинули три стола, образовав один большой, и теперь довольно мирно обсуждали между собой какие-то свои, сугубо профессиональные дела. И то - коллегам всегда о чем поговорить найдется. Храны и Жуна к себе на посиделки звали, но трактирщик только отрицательно качнул головой, взглядом указывая на бочки с вином и пивом, которые оставить без присмотра и доверить бестолковым девушкам-разносчицам ну никак нельзя. На самом деле старому лису просто не хотелось отвлекаться от наблюдений и подсаживаться к компании, которая в таком внушающем уважение составе вполне способна голыми руками по бревнышку разобрать его заведение.

А в одном из углов устроился высокий мужчина лет двадцати пяти на вид, одетый с большой роскошью, блеском и шиком, но, правда, с отсутствием вкуса. Оставалось только гадать, как он, такой нарядный, добрался до "Сломанного меча" по улицам и подворотням стольной Каленары, славящейся своей лояльностью к представителям гильдии воров и грабителей и расплодившей этих самых представи гелей в количестве, более чем достаточном для разграбления целой страны. Черный сюртук молодого щеголя, бесспорно, был очень красив и подошел бы к любому наряду, но все остальные части его облачения находились в ужасающем диссонансе друг с другом: горчичного цвета бриджи никак не могли примириться с темно-коричневыми ботфортами из отлично выделанной телячьей кожи, а те, в свою очередь, не желали сочетаться со светло-зеленой кружевной рубашкой с плоеной грудью и повязанным поверх нее узким модным галстуком цвета дубовых опилок. Шикарные золотые запонки радовали глаз изумрудами, с тонкой цепочки на сюртуке свисала пара бриллиантов чистой воды, а пряжка роскошного широкого ремня была отделана рубинами и опалами. Лежащая рядом на лавке дорогая черная шляпа со строгой серой лентой уже не могла спасти положение. Мужчина, несмотря на нежное, чуть тронутое загаром лицо и красивые темно-каштановые кудри, выглядел просто кошмарно, и повинен в этом был, безусловно, его жутковатый наряд.

Но Жуну не нравился даже не режущий глаз костюм франта, а быстрые взгляды, которые он бросал на стол храпов. Двое из их семерки были девушками, одна из этих молодых особ, внешне слабых и беззащитных, но вполне способных в одиночку голыми руками убигь разъяренного быка, и привлекала аристократического щеголя. Она изредка отвечала ему такими же быстрыми и настороженными взглядами; эта парочка то и дело косилась друг на друга, но старательно делала вид, что незнакома и вообще не замечает никого и ничего необычного. Но что-то подсказывало старому трактирщику, что ничем хорошим такие переглядки обычно не заканчиваются. Тем более что в глазах мужчины проскальзывала грусть, а девушка иногда морщила нос в быстрой негодующей гримаске, ясно показывающей, сколь невысокого она мнения о наблюдающем за ней темноволосом щеголе. И мужчина, и девушка вели себя мирно и спокойно, но чутье Жуна, уже не первый год содержащего трактир, подсказывало, что лучше не сводить с этой парочки взгляд. А то мало ли что…