Игра в поддавки - Александр Митич

Мы хорошо идем. Так хорошо, как я еще ни разу не ходил в Зоне. Подозреваю, что так лихо до нас еще никогда не ходил ни один сталкер. Ну, может, единицы из многих сотен, если не тысяч, когда-либо пробиравшихся за Периметр. А все Вычет, это его работа. Доказать не могу, но нутром чую. От таких, как он, сама Зона может озадаченно притихнуть.

Вычет — это какой-то математический термин. Вычет функции или еще чего-то, точно не скажу, потому что мне вся эта заумь без надобности. Мой напарник сам придумал себе такое прозвище, и оно идет ему как нельзя лучше. Во-первых, он математик, потусторонняя голова. У таких, как он, природа вычла все доступные нормальному мужику радости жизни — нормальные человеческие интересы, нормальные разговоры с друзьями за водкой или пивом и еще многое другое. Он даже не болельщик, представьте себе. Во-вторых, он тощ, узкогруд и ростом не вышел — посмотреть не на что. Ну Вычет и есть. Вообще-то для живой отмычки это ценное свойство — тощему червю куда легче протиснуться между аномалиями, чем здоровому бугаю. Это в теории. На практике же получается, что первым обычно иду я. Главное, сам иду впереди, а не его гоню. Вот почему, а?

Знал бы — сказал. Честное слово. Но не знаю. И почти не злюсь на Вычета.

Совершенно точно не потому, что мы родственники. Я старше, но прихожусь ему двоюродным племянником. Подумаешь, родство! Разные семьи, разные города… Да мы с ним едва узнали друг друга, когда довелось встретиться!

Я и сейчас иду впереди. Эта местность сравнительно безопасна — лес, ручьи, болота. Заболоченный лес. Заросшее болото. Увязнуть по колено, а то и провалиться по пояс — раз плюнуть. Попадаются места, где и утонуть недолго. Много коряг. Сухие деревья торчат в болоте, растопырив мертвые ветви. Мы петляем. Упираемся в непроход, возвращаемся, огибаем. Прямой дороги в таких местах не бывает. Жарко, течет пот по лицу и спине, вьется и лезет в глаза мошкара. Воняет гнилью. Все это обычные неприятности, таких мест на Земле навалом и вне Зоны, но здесь кажется, что Зона специально заболотила лес, чтобы сталкерам жизнь медом не казалась. На самом деле, конечно, ничего подобного: болото существовало тут еще до Первого взрыва. Зона очень мало добавила к нему. Будто понимала: зачем пакостить там, где и без того пакостно?

Однако чуть правее линии движения вижу «трамплин». Забавное зрелище — «трамплин» над озерком ржавой воды. Смахивает на китовый выдох, который совершенно не думает заканчиваться, лишь пульсирует. Висит мелкая водяная взвесь, а в ней, как в насмешку, недвижно зависла радуга. Красивая, стерва.

Вычет знает, что такое «трамплин», но, пройдя мимо аномалии, я все равно оборачиваюсь на ходу. Так и есть: мой напарник остановился и пялится на радугу. То ли прикидывает что-то в уме, то ли просто любуется, у него не поймешь. Вперед! Двигай давай! Нам еще часа три эту жижу месить.

Мы идем на восток. Вычет хотел двинуть прямо на север к Агропрому. Мальчик. Это даже не смешно. Ночевать там? Благодарю покорно. Ни в Агропроме, ни на подходе к нему ночевка совсем не полезна для здоровья. Вдобавок на прямом пути недалеко к северу от нас лежат плохие места: монстры, скопления аномалий. Да и бандиты там шарят, караулят сталкеров, возвращающихся с хабаром. Если бы мы намеревались просто собрать немного артефактов — тогда да, имело бы смысл рискнуть, особо не зарываясь. В прежние времена я много раз так делал. Тут главное не позволить себе увлечься: набрал немного — и назад. Жадность губит сталкера точно так же, как фраера. А не жадничай, держи ушки на макушке, умей учиться на чужих ошибках! Сдал торговцу невеликий хабар, набрал взамен еды, патронов, отложил в кубышку малую толику на черный день — и снова на охоту. Таких, как я, было несколько, а теперь из них уж никого нет, наверное. В смысле, нет в Зоне. Потому что сталкер-мелочевщик — это умный сталкер. Не ловкий, не сильный, не меткий, не тонко чувствующий аномалии, а именно умный. Такие чаше остаются в живых и, случается, бродят по Зоне годами, прежде чем поднакопят деньжат и помашут Зоне ручкой. И ничего им не делается, потому что они примелькались и всякий знает: у них при себе только мелочевка, особо не поживишься. Зато ходить им приходится в одиночку, потому что делить невеликую добычу на двоих — чрезмерная роскошь.

И я так ходил. Принадлежал, как мне казалось, к числу умных. Умные они, кстати, еще и потому, что не отравлены Зоной, не гонятся за златыми миражами, как тот ослик за морковкой, не ищут Исполнитель Желаний, который то ли помещается в Монолите, то ли нет, а просто хотят заработать, чтобы, накопив достаточно, расстаться с Зоной навсегда. Не у всех это получается, далеко не у всех, но у многих.

У меня получилось. Три года я ходил по Зоне, и три года назад навсегда, как мне казалось, покинул ее. И вот — вернулся. Наверное, я все же не очень умный — умных обратно в Зону не тянет…

Болото расщедрилось на подарок: мы выбредаем на сухой островок, окруженный зыбуном, круглый и выпуклый, как черепаший панцирь. Здесь растут сосны, под ногами хвоя, и, если не оглядываться на зыбун, место выглядит умилительно. Но пусть умиляется Вычет, а у меня рефлекс: гляди в оба.

Нет, вроде ничего… Сосны как сосны. Одна, та, что с краю, перекорежена, перекручена, расщеплена повдоль, только что узлом не завязана. Хвоя еще зеленая, а значит, «карусель» прошлась здесь недавно. И угробила не только дерево — вон одинокий ошметок камуфляжа, а вон висит фрагмент рюкзака — на сосну заброшен. Больше ничего нет: был сталкер — и нет сталкера. Странно все-таки: как его в «карусель» затянуло? Пустого места вокруг сколько угодно, островок не так уж мал. То ли совсем дурак был, то ли его загнали в «карусель» монстры или люди, то ли аномалия возникла внезапно. Еще возможный вариант: «карусель» подхватила уже мертвого и ограбленного сталкера. Если хорошенько поразмыслить, можно придумать еще полдесятка маловероятных, но все же возможных вариантов смерти этого бедолаги. У Зоны не спросишь, потому как нет у нее привычки отвечать на праздные вопросы. Все, что тебе надо, у тебя перед глазами — смотри, слушай, нюхай. А главное, думай.

Пока, кажется, безопасно. Детектор молчит. Сами сосны говорят о том, что островок крайне редко становится местом рождения аномалий. Вот дальше к северу, за болотом и за моей бывшей охотничьей зоной, тянутся совсем другие леса — сухие, зато с жуткими буреломами и выжженными участками. Если человек, зверь или дерево попадает в «жарку» — привет, лесной пожар неизбежен. Странно еще, что все леса в Зоне давным-давно не выгорели дотла, но в Зоне столько странного, что ученым еще на сто лет работы хватит. Может, деревья зачем-то нужны Зоне?

— Привал, — командую я.

Вычет немедленно снимает рюкзак и валится на слой опавшей хвои. Какой же он все-таки… неподходящий. Не для Зоны рожден парень. Для кабинета. Или лаборатории. Или аудитории. Типичный худосочный очкарик — даже жаль, что вместо очков он носит контактные линзы. Решил, что в Зоне с ними будет удобнее, наивный.