Ас Третьего рейха - Валентин Егоров

Когда я открыл глаза, то сразу же понял, что в данный момент нахожусь в какой-то летающей машине, которая двигалась сквозь облака, была незнакомой мне формы и конструкции и вообще казалась довольно необычной. Сам я располагался в удобном кресле, а помещение было узким и очень тесным, плечами я упирался в стены. Ноги и руки мои время от времени двигались. Одна рука лежала на рычаге, спиралью поднимающемся из днища машины, а другая — на рычаге, который перемещался только в горизонтальном положении. Ноги выжимали то одну, то другую педаль, расположенные на дне этого тесного закутка.

Потребовалось всего мгновение, чтобы заработала память и включилось сознание, в залежах которых хранилась информация о моих прошлых жизнях. Они услужливо подсказали, что первый рычаг — это штурвал для управления самолетом, а второй регулирует мощность двигателя. Быстрый взгляд на переднюю доску управления машиной подсказал, что в данную минуту эта машина находилась на высоте трех с половиной тысяч метров над уровнем моря и двигалась в северо-западном направлении. Через блистерное остекление своего закутка я успел заметить, что впереди летел другой летательный аппарат. Моя машина следовала за ним на расстоянии всего двухсот метров от его хвостового оперения. Хищные обводы летательных аппаратов, высота и относительно высокая скорость их передвижения, мощное вооружение и то, что их пилотирует всего один пилот — все это позволило моей памяти сделать определенный вывод: в данный момент я пилотирую самолет-истребитель.

Я был одет в несуразный комбинезон странного фасона, серо-голубой расцветки, на голове был доисторический летный шлем с двумя телефонными наушниками по бокам и ларингофонным устройством на горле для переговоров во время полета. Наушники фонили, и настолько сильно, что кроме звука этого фона ничего не было слышно. Но внезапно эти естественные помехи радиоэфира перебились знакомым голосом, который заговорил на языке, казалось, мне не известном, однако в следующую секунду, словно по мановению волшебной палочки, ставшим моим родным.

— Зигфрид, как дела, еще не спишь? Мы уже час в полете, еще минут тридцать будем лететь на северо-запад, а затем пойдем на посадку на аэродром четвертого истребительного полка города Ханау.

— Спасибо, Арнольд, за информацию! Принял ее к сведению. Надеюсь, по дороге на новое место службы не встретим наших дорогих русских или английских друзей. Если такой встречи не произойдет, тогда не задержимся в пути и успеем вовремя перекусить у ребят из четвертого истребительного полка, — заговорил я, и тембр моего голоса теперь несколько отличался от прежнего, к которому я привык и которым пользовался до моего появления в этом странном летательном аппарате.

До чего же выходила интересная и даже забавная ситуация! Всего несколько секунд назад в большом тронном зале императорского дворца на Желтом Карлике я давал аудиенцию чрезвычайному уполномоченному послу звездной системы Лебедя. С послом предстоял тяжелый разговор о добровольном вхождении его государства в мою империю. В самый интригующий момент беседы в моих глазах внезапно вспыхнул ослепительно-белый свет, затем послышался слабый хлопок, и я обрел сознание уже в этой узкой щели с доморощенной приборной панелью управления летающей машины. Давненько мне не приходилось пользоваться подобными допотопными летательными аппаратами, которые оснащены малоэффективными двигателями внутреннего сгорания, сжирающими громадное количество авиационного топлива. Один только этот тянитолкай пропеллер чего стоит!

Всплеск активности моей памяти позволил мне также идентифицировать голоса этих переговаривающихся между собой людей. Со своим командиром эскадрильи капитаном Люфтваффе Арнольдом Цигевартеном говорил обер-лейтенант Люфтваффе Зигфрид Ругге, один из старших пилотов эскадрильи SG 1. Эта эскадрилья в ближайшее время должна была перебазироваться с Восточного фронта на Западный специально для борьбы с «летающими крепостями» из Североамериканских штатов, которые еще не объявили нам войны, а их тяжелые бомбардировщики все чаще и чаще начали нарушать воздушные границы нашего рейха. Но что касается обер-лейтенанта Зигфрида Ругге, то я смело мог утверждать, что в настоящий момент этот парень отсутствовал за штурвалом своего истребителя BF109E. Судьба решила вмешаться в его будущее и перенесла его сознание в другое тело на другой конец вселенной, где он сейчас в тронном зале дворца моей звездной империи беседовал с послом государства другой звездной системы. Мне было очень интересно, какими словами этот простой немецкий летчик начнет свои переговоры с официальным посланником звездной системы Лебедя, который к тому же не был гуманоидом, а был ходящей и говорящей рептилией с головой динозавра.

Только что произошел случай обмена сознаниями двух разных личностей, мое сознание переместилось в тело обер-лейтенанта Люфтваффе, а его сознание — в мое старое тело и одновременно в совершенно новую для этого парня реальность межзвездной жизни. Всего в одно мгновение мне удалось проникнуть в сознание этого простого немецкого офицера, овладеть его памятью, освоить и осознать хранящуюся в ней информацию. За столь малый промежуток времени в моем сознании закрепилась вся необходимая информация, жизненный путь и опыт этого человека с младенческих лет и до настоящего времени, а также его знания и навыки профессионального летчика-истребителя. К слову сказать, мой прошлый опыт позволил мне успешно и довольно неплохо совместить свое недавнее прошлое с прошлым и настоящим обер-лейтенанта Зигфрида Ругге. А это, в свою очередь, позволило мне совершенно легко и свободно в новой для себя реальности превратиться в Зигфрида Ругге, парня двадцати семи лет, обер-лейтенанта Люфтваффе, то есть я действительно стал им, а не какой-либо его вторичной человеческой копией. Информация по жизненному опыту и знаниям этого совсем недавнего немецкого мальчишки — Зигфрид по своему возрасту, если сравнивать его со мной, был для меня мальчишкой, — потоком хлынула в память и сознание сорокалетнего мужика, звездного путешественника и императора звездной империи одновременно. Для меня это перемещение в пространстве и обмен сознаниями произошли мгновенно и безболезненно, и теперь молодое тело обер-лейтенанта беспрекословно подчинялось импульсам моего умудренного жизненным опытом взрослого головного мозга, что позволило мгновенно вернуться в кабину истребителя, совершающего перелет с Восточного фронта на Западный.

Нашу эскадрилью только что вывели в стратегический резерв верховного командования рейха, и в соответствии с полученным приказом она должна была в самое ближайшее время улететь с русского фронта, где мы неплохо повоевали и немало русских Иванов вогнали в землю, на Западный фронт. Когда мы получили приказ о перебазировании на аэродром под Оснаабрюкке, то командир эскадрильи, капитан Арнольд Цигевартен, решил слетать в Оснаабрюкке сам, чтобы на месте проверить, все ли там готово к приему нашей эскадрильи «Медведи». В эту разведку, по неведомым для меня причинам, Цигевартен решил захватить и меня, в качестве ведомого. А в полете я предложил ему задержаться на пару часов в Ханау, в моем родном городке, где я родился, вырос, окончил школу и аэроклуб. В этом городке я не бывал с 1936 года, почти семь лет, с тех пор как был призван в армию и попал на курсы первичной летной подготовки, а затем поступил в летную школу Люфтваффе. К этому моменту умер мой отец, в свое время широко известный архитектор, замуж вышла старшая сестра и покинула отцовский дом, а мать продолжила воспитывать мою младшую сестру Джулию, которой совсем недавно исполнилось восемнадцать лет. Вот я и решил воспользоваться оказией и побывать дома и предложил Арнольду переночевать в Ханау, в доме, который спроектировал и построил мой отец еще в начале тридцатых, когда фюрер только что пришел к власти. Командир с удовольствием принял мое приглашение.