Откровения - Мелисса де ла Круз

Ранним, пронзительно-холодным мартовским утром Шайлер ванАлен скользнула за стеклянные двери школы Дачезне и с чувством облегчениязашагала через высокий сводчатый вестибюль, над которым господствовала картинаработы Джона Сингера Сарджента, изображающая основателей школы. Девушка пряталапышные черные волосы под капюшоном отделанной мехом парки, предпочитая бытьнезаметной и не обмениваться небрежными приветствиями с другими учащимися.

Странно было думать о школе как о прибежище, об избавлении,о месте, куда она с нетерпением стремилась. До недавних пор Дачезне с еемраморными полами и видами на Центральный парк ассоциировалась у Шайлер скамерой пыток. Девушка содрогалась от страха, поднимаясь по величественнойпарадной лестнице, чувствовала себя несчастной в классных комнатах с ихчрезмерным отоплением и даже отчего-то презирала великолепный мозаичный пол изтерраццо в школьной столовой.

В школе Шайлер часто чувствовала себя уродиной, пустымместом, хотя ее глубоко посаженные синие глаза и нежное личико фарфоровой куклыне давали для этого основания. Всю ее жизнь богатые одноклассники обращались сней как с уродцем, посмешищем, парией — нежеланной и неприкасаемой. Хотя еесемья носила одно из старейших и самых прославленных в истории города имен,времена изменились. Ван Алены, некогда бывшие горделивым и влиятельным кланом,за прошедшие века умалились и исчахли, так что теперь их практически неосталось. Шайлер была одной из последних ван Аленов.

Некоторое время Шайлер надеялась, что с возвращением еедедушки из изгнания ситуация изменится и присутствие Лоуренса в ее жизниположит конец одиночеству. Но эти надежды разбились вдребезги, когда ЧарльзФорс забрал ее из ветшающего особняка на Риверсайд-драйв, служившего Шайлердомом, сколько она себя помнила.

— Ты шевелиться будешь, или тебе нужно придать ускорение?

Шайлер вздрогнула. Оказалось, что она, сама того не замечая,стоит в оцепенении перед своим шкафчиком — и тем, который расположен над ним.Звонок, возвещающий о начале нового дня, трезвонил вовсю. А за спиной девушкистояла Мими Форс, с которой Шайлер с недавних пор проживала в одном доме.

Шайлер всегда чувствовала себя в школе не в своей тарелке,но это не шло ни в какое сравнение с тем арктическим холодом, с которым онакаждый день встречалась в роскошном особняке Форсов, стоявшем напротив музея«Метрополитен». В Дачезне ей не приходилось ежеминутно выслушивать нудеж Мими,прохаживающейся по ее адресу. Или если приходилось, то всего раз в несколькочасов. Неудивительно, что в последнее время Дачезне казалась ей такой желанной.

Хотя Лоуренс ван Ален стал теперь регисом, главой Голубойкрови, он оказался не в состоянии прекратить судебный процесс об удочерении.Кодекс вампиров требовал строгого подчинения человеческим законам, дабыголубокровные не привлекали к себе внимания. Бабушка Шайлер в своем завещанииобъявила внучку свободной от родительской опеки, но юристы Чарльза Форсапредприняли коварный ход и опротестовали отдельные положения завещания в судеКрасной крови. Суд вынес решение в их пользу, и Чарльз Форс был назначендушеприказчиком, получив в дополнение к имуществу и саму Шайлер.

— Ну?!

Оказалось, что Мими все еще ждет.

— Ой! Извини! — Шайлер, схватив учебник, отодвинулась.

— Да уж, есть за что извиняться.

Мими прищурила изумрудно-зеленые глаза и смерила Шайлервзглядом, полным презрения. Точно так же она смотрела с другой стороныобеденного стола вчера вечером и точно таким же взглядом наградила новоявленнуюсестру утром, когда они столкнулись в прихожей. И во взгляде этом читалось:«Что ты здесь делаешь? Ты не имеешь права существовать!»

— Что я тебе сделала? — прошептала Шайлер, запихивая учебникв потрепанную полотняную сумку.