Старшая. Предназначение - Мила Вернер

* * *

– И так он добрел до самого Утеса, – голос травницы почти затих, и стало слышно как потрескивают в камине сухие ветки, – воткнул свой меч двуручный аккурат по краю земли, встал на одно колено и вскричал, – женщина прибавила в голос трагизма и сделав многозначительную паузу, обвела глазами слушателей, младшему из которых едва исполнилось четыре года, – Светлые боги! Будьте прокляты! Больше я не признаю вас! Темные боги! Будьте прокляты! Больше я не признаю вас! И… – травница выдохнула, и чуть прикрыла глаза, – призвал магию Отречения.

– Магию отречения? Вот уж и правда, сказка, – фыркнула темноволосая девушка, лет семнадцати с чуть вздернутым носом и щедро одаренная веснушками, и еще теснее придвинулась к коленям пожилой женщины. На столе перед рассказчицей стояли несколько свечей, и тени на стене причудливо переплетались в замысловатые узоры, отчего становилось немного жутко, но очень хотелось дождаться окончания истории.

– Светлые и темные боги уже давно забыли о нас, – усмехнулся чуть поодаль стоявший молодой человек, он внимательно слушал рассказ травницы, – последний из них, говорят, спускался к людям задолго до рождения Ланы.

Травница легко улыбнулась и продолжила:

– Не дозвался он богов-то, и не услышали они его. Как только магия отозвалась, чтобы навсегда опечатать Веру, появилась Она.

– Плачущая? – охнула девочка помладше и в испуге прикрыла рот пухлой ладошкой, осознав, что вылетевшее слово может волей-неволей призвать названную.

– Серая Дева, Пелена, Плачущая… как только не называют ее, но точно, никто и никогда в здравом уме звать ее не будет. Сама она приходит. Приходит тогда, когда человек стоит уже на границе миров, когда ничего от человека-то уже и не осталось, – травница замолчала на мгновение и в этом момент в камине переломилось полено, прогорев до угля прямо по середке. Сноп искр взвился так резко, что самый старший отшатнулся и сделав шаг назад споткнулся о маленькую табуреточку. При этом он взмахнул руками, да так и осел на нее, сконфуженно поглядывая вокруг. Девчонки прыснули, обстановка немного разрядилась.

– А потом Дева сгрызла его, – парень щелкнул зубами, чтобы хоть как-то реабилитироваться.

– Ой, ты-то откуда знаешь, Рус! – отмахнулась конопатая.

– Нет, не сгрызла, – женщина рассеянно сложила ладони лодочкой на коленях и слегка задумалась, как будто вспоминала, – она не грызет, она пьет. Помню прадед рассказывал, а ему его прадед, что как есть был там и видел все своими глазами, будто Дева дотронулась до лба несчастного и печально сказала: «Не слышат тебя боги, дитя, но слышу я, слышу, как громко бьется твое сердце, слышу, как душа рвется на куски, слышу, как слезами ты орошаешь путь свой. Помогу тебе, дитя, отныне ты не будешь ведать что такое горе, отныне ты не будешь знать, что такое любовь, все страдания твои беру себе, только моим ты стал отныне», и она легко поцеловала его в лоб.

– И все? – девочка по младше прикусила губу, явно разочарованная таким непонятным концом.

– Дитя? – переспросил Рус, – он что, маленьким был?

Травница пошевелила губами и чуть слышно сказала:

– Все мы дети для них, несмышленые, – и немного помолчав произнесла, – думаю, на сегодня хватит, – женщина начала подниматься с кресла, но две пары рук ухватили ее с обеих сторон.

– Пожалуйста!

– Чем закончилось?

– Мы же спать не сможем! Будем ворочаться, не выспимся, а завтра отец отругает!

– Ладно, скажу, что дальше, но потом сразу спать, – женщина опустилась обратно в кресло и замерла, чуть выждав пока все стихли, она продолжила:

– Выпила она его горюшко, выпила без остатка, а потом опустила руки бестелесные на меч его двуручный, вздохнула и распался он на две половины. На два меча одинаковых, дивной работы, один светлый, один темный, и сказала ему: «Служить мне будешь вечно, два меча у тебя – две длани карающие, любого, кого этими мечами убьешь, все ко мне попадут, а уж я решу какой путь он выберет». Говорят, что светлые души она даже близко к себе не подпускает, что делают они ее слабой, пыталась, якобы, она их с пути честного свернуть, но коли человек ясный, то хоть бейся, ничего не выйдет, вот она и билась сначала, пока не поняла, что слабеет с каждым из них. А вот грешных страсть как любит. Выпивает все темное, что есть в человеке, и он духом скитается веки вечные. А слуга ее ищет новых, чтобы найти свое спасение.

– Он спасти себя может? – светловолосая Рейна, удивленно вскинула на травницу ярко-голубые глаза, и та, в который раз залюбовавшись, погладила ее по голове и закончила сказку:

– Может, милая, может. Только нужно найти, кто соединит эти два меча опять в единый двуручный. И не знает он – то ли девица это, то ли мужчина, то ли вовсе событие какое, или предмет. Не сказала ему Дева про то ни слова. Только одно твердила: «Коли найдешь, снова душу обретешь». Все милые мои, ох и влетит мне завтра от вашего отца, совсем я с вами обо всем забыла.

Позже, когда она укрыла самого младшего пуховым одеялом, поправила растрепавшиеся по подушке волосы Рейны, травница вернулась в кресло и задумалась. Как же странно переплелись детские жизни. Она вспомнила, как десять лет назад блистательный и потомственный маг Айдан Филипп Ристленд, наследный герцог соединился браком с девушкой из не менее могущественного рода, тихой и скромной Каролиной Анжеликой Мор. Хотя всем и так было понятно, что герцог женится по настоянию родителей, но все же, его было немного жаль. Супруга не отличалась красотой, была очень застенчива и чрезвычайно молода, только-только вступив в возраст невест, но герцог что-то разглядел в этом маленьком гадком утенке и через три года его супруга расцвела таким пышным цветом, что придворные только охали в спину, уже не жалея, а завидуя герцогу открыто и беззастенчиво. Супруги счастливо жили в загородном поместье, стараясь очень редко появляться при дворе, и, если была хоть малейшая возможность отклонять приглашения на многочисленные приемы, они неизменно пользовались ею. Вскоре на них махнули рукой, и практически забыли, что отнюдь не делало их несчастными. Герцогская чета безмятежно проводила время в полной степени наслаждаясь жизнью, и лишь одно омрачало их существование. У Каро никак не получалось забеременеть. Супруги отчаянно хотели детей и Айдан использовал все свои знания и умения, чтобы понять причину их отсутствия, пока не встретился с одним из своих учителей, магом-практиком Лайонелом. Они вместе закрылись в лаборатории Айдана и не выходили оттуда два дня, Каро мучилась и переживала, потому что понимала, если сейчас они не найдут причину, то шансов нет. Наконец, на исходе второго дня Айдан вышел из лаборатории, и его лицо было перекошено таким страданием, что Каро решила – это конец. Но герцог вдруг пылко обнял жену, и зарывшись в ее мягкие волосы прошептал: «Прости меня». Оказалось, что именно он был причиной отсутствия детей, так как за магию, как известно надо платить, а Айдан использовал свой магический ресурс всегда и много. Каро выдохнула и лишь обняла мужа в ответ. Прошло еще несколько лет. Однажды Каро подошла к мужу, и тихо сказала: