Больница людей и нелюдей. Книга 2 - Надежда Соколова

Топ, топ, очень нелегки В неизвестность первые шаги.

Песня «Топ, топ, топает малыш»

Инна:

В очередной раз получив втык от въедливого и занудливого препода за неверно сделанную лабораторную, мы, студенты-медики, собрали вещи, выползли из ненавистной аудитории, добрались до столовой и оккупировали столы. Хорошо, что Алла Львовна решила не домучивать бедных-несчастных третьекурсников и отпустила нас на пятнадцать минут раньше: успеем и поесть, и до очередной аудитории вовремя добраться…

— Инка, ты как, идешь сегодня на дежурство? — Линда, высокая голубоглазая шатенка, миловидная, как кукла Барби, грациозно присела за мой столик и неспешно отпила кофе из фарфоровой чашки.

Я лениво пожала плечами:

— А есть выбор? С моими-то финансами? До стипендии точно не дотяну.

— Завтра ж зачет, — Виктор, паренек-крепыш, ненамного выше меня, вечно голодный кареглазый брюнет, поглощавший все съедобное в округе, плюхнулся на последний не занятый стул.

— И? Ты мне с барского плеча пять косых подаришь?

— Нашла, из-за чего постоянно ночами не спать. Ладно б, еще работа была.

— Уж извините. — фыркнула я, вгрызаясь в кусок вареной говядины, что попалось. И вообще, жмуриков бояться — врачом не работать.

— Да при чем тут «бояться», — Витька с аппетитом поедал мясной салат, — это ж не зарплата, а копейки.

Мы, наверное, и дальше привычно препирались бы ни о чем, если б на горизонте не появился любимый декан. Начальство. Всеми обожаемое, да. Ну, это он так думает.

— Любова, завалишь сессию — исключу, — сообщив эту, несомненно, радостную весть, Филипп Филиппович бодренько направился к подавальщице.

— И что он к тебе прицепился? — Линда доела бутерброд с сыром и колбасой и потянулась, привычно ловя восхищенные взгляды мужской части столовки.

— Любит, не иначе, — язвительно фыркнул Витька, увернувшись от брошенной в него скомканной салфетки. Теперь поднимать придется. Не забыть бы.

— Я ему экзамен на втором курсе трижды пересдавала.

— Это гистологию, что ли? Так он тогда всех валил, больно жадный.

— Он жадный, я бедная. Еле-еле свой трояк выцепила.

— А, это когда ты без стипухи полгода ходила и в аптеке по выхам полы мыла?

— Угу.

Закончив обедать, я собрала посуду и мусор, включая злополучную салфетку, поставила на столик для использованных тарелок и не спеша потопала на очередную пару. На пропедевтику лучше не опаздывать. Виктория Сергеевна — дама старой закалки, появится пораньше, по часам лекцию начнет, зайдешь хоть на пару секунд позже — без колебания за дверью оставит, будешь всю пару подслушивать и на коленке конспектировать.

Три года… Как же быстро время летит… Казалось, еще вчера Жорт, разжалобленный моими слезами, помог несчастной попаданке и вытащил меня из БЛиНа, спасая от ненужной замужней жизни. А вот уже и очередная сессия на носу, середина третьего курса… Может, и не стоило тогда ершиться и гонор свой показывать? Вышла бы за блохастика, не переломилась бы…

За три года многое в моей жизни изменилось, и не всегда к лучшему: после долгого, можно даже сказать «интимного», общения с директрисой, с перечислением всех общих родственников, начиная от обезьяны, я закончила колледж с отличием, поступила в не особо престижный медицинский институт, училась и работала, работала и училась, забывая практически обо всем остальном. Постоянно нервничая и тщательно экономя каждую копейку, скинула пятнадцать килограмм, считала себя уже не толстухой, а пышкой, несколько раз даже на свидания сходила, но что-то как- то не срослось… Может, потому что одевалась по-прежнему совершенно немодно, пряча свои рубеновские телеса в основном в старье и бесформенные рубахи длиной по колено, а может, потому что кавалеров то и дело сравнивала с… Да, с Конрадом. С этим сволочным, эгоистичным, нахальным… псом!

Как бы то ни было, из всей группы только я и привереда Линда, дочка местного банкира, оставались на сегодняшний день без пары. На самом деле девчонку звали Ленка, но разве ж это имя для «звезды»? Глупости какие. Имя обязательно должно подчеркивать индивидуальность носящего его, привлекать к себе внимание, влиять на восприятие имярека и прочая чушь. Так что, начитавшись глупых статеек в Интернете, стала Ленка Линдой, пока только неофициально, родители оказались людьми темными, всемирной Сетью не интересовавшимися, современные тенденции не поддерживавшими, и воспротивились смене паспорта. Но все ж в жизни бывает. Пока и потерпеть гнет предков можно. А там — увидим, как жизнь сложится.

Чем-то дочка банкира напоминала мне Сурину, только в более смягченном варианте: не было у Ленки-Линды ни выдвигавшихся клыков, ни перманентной влюбленности в эгоистичного инкуба, ни злости и раздражения на всех, кто рядом. Однокурсница если кого и любила, так только саму себя, красивую, элегантную, с фигурой модели и умом столичного профессора. Ну, это она так полагала… На самом деле в ВУЗе Ленку терпели исключительно из-за денег папочки, красотой она особо не блистала, вот фигура, та да, имелась, годами тренированная в трех городских спортзалах и тренажерках. Мальчишки, рискнувшие позвать нашу «звезду» на свидание, обламывались сразу, мол, не для тебя квиточка цвела, мне подавай принца, как минимум, а желательно и сынка одного из олигархов, неважно, какой страны, а то кто их, принцев, знает, может и нищий попасться.

Мы с Ленкой близко сошлись к концу второго курса, когда ей грозило неминуемое отчисление, а я в очередной раз отчаянно нуждалась в хрустящих зеленых бумажках. Лекции для списывания и постоянная помощь на различных семинарах и лабораторных в обмен на милые сердцу каждого студента рублики помогли двум девчонкам-одногодкам если не подружиться, то хотя бы найти общий язык. Соперницей дочери богатея я никогда даже в мыслях не была, дорогу нигде не переходила, головой пользоваться умела, да и длительное общение с Суриной тоже помогло: я научилась в свое время не обращать внимания на некоторые постоянные закидоны вампирши и теперь активно пользовалась этим умением при разговорах с местной умницей-красавицей.

— Инка!

Я обернулась: Витька, третий из нашей не особо сплоченной компашки, будущий победитель в киберспортивных соревнованиях, трусил следом.

— Пропедевтика в другой аудитории.

Тьфу ты, блин. Задумалась и свернула не туда. Так и пару пропустить недолго…

Дежурство в морге… Ну вот что тут такого? Да, платят не очень много, да, работенка не в теплом офисе у компа с чашечкой кофе девяти до пяти, но ведь пять «косарей», как ни крути, сумма; на эти деньги я смогу… Вашу мать, как же надоело это самовнушение! Что я смогу? Купить наконец-то новое пальто в секонд-хенде и гордо носить его еще три-четыре года? Или отправить матери все заработанные копейки, чтобы она смогла дрова на зиму найти? Ну вот кого я обманываю, а? Не раз и не два пожалела одна гордая безмозглая дура об отказе оборотню. Она, видите ли, самостоятельная, она сможет, она пробьется, она станет кем-то там! А на самом деле что? Да при первой же возможности сейчас я шагнула бы за дивом, ни секунды не раздумывая. И плевать на ту гордость! Когда выходные, оставшиеся до стипендии, привычно проводишь на пустом чае и черством хлебе, уже не до гордости. Дура. Права была Сурина, ой, права. От такого шанса отказалась. Ну, не носил бы на руках, ну, изменял бы по-тихому, чтобы никто не знал и проговориться мне не мог, зато голодом не мучилась бы и на шмотках больше не экономила…