Десятая жизнь - Ирина Матлак

— Перед тем как официально заключить ваш брак, я хотела бы услышать, является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы вступаете в этот союз? Прошу ответить вас, жених.

— Да, — звучит мужской голос, в котором за показной сдержанностью кроется безысходность и тоска по привольной холостяцкой жизни.

— Прошу ответить вас, невеста.

— Да! — Женский голос, напротив, полон радости и довольства.

Щелк-щелк! — это я нажимаю на кнопку своего родного Canona, запечатлевая рождение новой семьи.

— В соответствии с семейным кодексом Российской Федерации ваше взаимное согласие дает мне право зарегистрировать этот брак. Прошу скрепить подписями ваше желание стать супругами.

Щелк-щелк! — продолжают записываться на карту памяти кадры начала новой семейной жизни.

В отличие от гостей, разодетых согласно случаю, на мне кроссовки, простая футболка и не сковывающие движений джинсы, благодаря которым я могу спокойно принимать те позы, из которых получится снять наиболее выигрышный ракурс. Вот и сейчас, пока молодые подписываются под окончанием свободы, я извращаюсь как могу. Присела на корточки, чуть отклонилась в сторону, стараясь не задеть стоящего рядом ребенка, и честно отрабатываю свой гонорар. Это всего вторая по счету свадьба, которую мне доводится снимать, поэтому волнение зашкаливает. Точнее, зашкаливало — накануне вечером и этим утром. Сейчас осталось только желание сделать свою работу хорошо, вернуться домой и засесть за обработку снимков.

Откровенно говоря, свадьбы я недолюбливаю. Даже популярное сейчас «лавстори» предпочла бы не снимать, если бы не постоянная нужда в деньгах. На одних творческих съемках, которые пока не только не приносят дохода, но еще и требуют некоторых вложений, далеко не уедешь.

Стоящая около меня девчушка, не стесняясь, зевает, пока идет обмен кольцами. Жених вспотел и выдавливает жалкую улыбку. Худощавая невеста смотрит на него типичным взглядом собственницы и окольцовывает с победоносным выражением лица. Мама невесты украдкой смахивает слезы. Папа тяжело вздыхает, сочувствующе глядя на теперь уже зятя.

Скукота.

Слава богу, на банкет сегодня ехать не нужно. После загса — недолгая фотопрогулка, и на этом все. Никогда не понимала, на кой ляд нужно кормить, поить и развлекать огромную толпу гостей, которые приходятся молодоженам седьмой водой на киселе? После пары-другой бокалов чхать им и на жениха, и на невесту, и вообще на повод, по которому все, собственно, собрались.

Щелк! — еще один кадр в копилку.

Звучит музыка, и молодые начинают танцевать. Окончательно раскрасневшийся жених, цвет шеи которого уже равняется оттенку свеклы, двигается неуклюже и наступает невесте на ногу. Та мужественно терпит, продолжая счастливо улыбаться. Впрочем, не мне говорить о неуклюжести — тоже в настоящий момент грацией не блистаю. А ты попробуй не врезаться в людей, не мешать новоиспеченной семейной паре, одновременно делая фото двух движущихся объектов, да еще и выглядя при этом красиво!

— Родные и гости, прошу поздравить молодых! — через некоторое время звучат слова, ознаменовывающие начало следующего этапа моего испытания.

Нет, фотографировать я люблю. Более того — обожаю. Живу этим, можно сказать. Но только не в том случае, если процесс фотографирования превращается в рутину, какой для меня являются подобные коммерческие заказы.

Сфотографировав молодых со свидетелями, молодых с родителями, молодых с бабушками, племянниками, друзьями и далее по списку, я первой выскочила в коридор, набросила оставленную там черную кожанку и следующие кадры делала уже на улице. Жених, лицо и шея которого цветом теперь окончательно напоминали конкретный такой бурак, выносил невесту на руках. Далее — лепестки, голуби и прочие пошлости.

С фотопрогулкой стало повеселее. Погода в середине мая стояла теплая, неподалеку от загса располагался сквер, где цвели пышные кусты сирени — избитое место для таких фотосессий, но все оригинальные идеи невеста безапелляционно отклонила. Несмотря на это, моя творческая жилка, не убитая даже после оставленных позади четырех курсов экономического факультета, пробудилась. Несколько фоток вышли действительно классными, так что мое настроение стремительно поползло вверх.

Уже прощаясь, я заверила, что непременно пришлю все фото в оговоренный срок, поздравила с бракосочетанием — каюсь, не от чистого сердца, сугубо из вежливости, — и потопала домой.

Погода, как назло, начала стремительно портиться, предвещая скорый дождь. Дождь я не любила почти так же, как водоемы, а водоемы — еще более сильно, чем свадьбы. Нет, полюбоваться на заводь реки я могла. И к морю, на котором никогда не бывала, наверняка не испытывала бы отвращения. Но только глядя на него с обласканного солнышком бережка и оставаясь сухой. Даже ванну не любила принимать, предпочитая исключительно душ — что, впрочем, не самая большая моя странность.

Дождь все-таки начался. Налетел ветер, крупные капли упали на асфальт, и направление моих мыслей резко сменилось. Теперь переживала не за собственные неудобства, а за фотоаппарат. Хоть его и защищал чехол, абсолютная водонепроницаемость в список характеристик этого самого чехла не входила.

Редкие капли превратились в полноценный ливень как раз в тот момент, когда я юркнула в ближайшую на пути кафешку. Малопривлекательное заведеньице делилось на две зоны, в одной из которых располагался небольшой продуктовый магазин, а в другой — собственно кафе, если расставленные пластиковые столы и стулья можно таковым назвать. За одним из столов расположились три мужика, почти дошедшие до кондиции «смотри, что умею — не, ты смотри, как надо!», сидящая у кассы продавщица лениво копошилась в смартфоне. Больше посетителей не было.

Дождь набирал обороты, и только я мысленно посетовала на отсутствие зонтика, как желудок негромко заурчал, напоминая, что в последний раз его кормили ранним утром. Глянув на свободные столики, я непроизвольно скривилась, отметив следы от пролитых напитков и несметенные крошки. Затем посмотрела на витрину, где красовались сомнительной свежести беляши, сосиски в тесте и иже с ними, после чего остановила выбор на пачке вафель. К ним купила стаканчик кофе, который оказался растворимым. Будь у меня выбор, выпила бы латте — чтобы побольше молока, аппетитной пенки… мм, но пришлось довольствоваться тем, что есть.

— Да нет ничего после смерти! — как раз в тот момент, когда я расплачивалась, прозвучал позади меня запальчивый возглас. — Что ты мне втираешь!

— А я говорю — есть! — возразил второй мужик, для убедительности стукнув кулаком по хлипкому пластмассовому столику. Как тот выдержал, непонятно. — У меня вон дочка этим увлекается… как его… короче, всяким. Души-то перерождаются!