Нимфа в камуфляже - Юлия Трунина

Из малого является великое,

Как столб огня из искры небольшой,

Как океан из родника пречистого,

Как чаща леса с рощицы одной.

Героями же сразу не рождаются,

И пусть потом ты славу обретешь,

Ковром под ноги ляжет мир размеренно,

Ты все равно дитем преглупым жизнь начнешь.

И не смотрите так скептически на девочку,

Что защитила ей чужого малыша,

Да, от гуся, да, простою палкою,

Но мимо, как другие, не прошла.

Не надо улыбаться снисходительно,

Не подвиг это, и она наград не ждет,

Но из такой вот малой доблести

Прекрасное великое грядет.

Автор неизвестен.

[За всех неизвестных авторов, магистров и прочих героев говорить буду я. Здесь и далее прим. автора.]. Рукопись найдена на развалинах скита в Тихих Болотах.

— Ты струсишь! Струсишь! — насмешливо кричал мальчонка лет двенадцати, корча рожицы и показывая язык. — Ты и до опушки-то не дойдешь, в обморок грохнешься как тетя Кора перед мышью, а уж в лес-то!..

— А вот и нет! Я войду туда! И ничего в этих болотах страшного нет, — ответствовал ему красный как помидор ровесник. — Это нас няня пугала, чтобы мы туда не ходили и не терялись.

— Ага, страшного там ничего нет, только пауки свисают, но тебе и этого хватит, — продолжал ерничать первый.

Не ответив, покрасневший паренек припустил к лесу. Из-за излишней полноты бежал он неуклюже и тяжело, переваливаясь с ноги на ногу. К тому же мать, все время трясшаяся над единственным чадом, чересчур укутала его, и в то время, когда мальчик только подбегал, обливаясь потом, к опушке леса, остальные пятеро детей уже ждали его.

Элегантная шестерка смотрелась здесь явно неуместно. Даже крестьяне старались обходить это проклятое место стороной, а эти ребята явно принадлежали к аристократической знати. На мальчиках были тоссы[Тосс — верхняя одежда, в основном мужская, без рукавов, длиной до колен и с разрезами по бокам, до середины бедер.] с позолоченным шитьем, шелковые рубахи, брюки из добротной замши, на ногах туфли с серебряными пряжками. На двух девочках — платья по последней моде со стоячим воротничком и длинным шлейфом, волосы завиты, напудрены и уложены в сложные прически. У одной в руках был веер тонкой эльфийской работы. Такая безделушка стоила, сколько и добрый жеребец, а, судя по маленькой ручке, куплен он был именно для девочки, а не для взрослой модницы.

— Ну, ты решил дождаться здесь старости? — начал вновь насмешки мальчишка. — Так и скажи, что струсил!

— Ну, Йотер, тебя обвинили в трусости! И ты, как истинный потомок династии Лацских, должен… Нет, обязан это опровергнуть! — с пафосом провозгласил другой паренек, высокий, щуплый и, по-видимому, самый старший из присутствующих.

— Не говоря уже о том, что ни одна уважающая себя аристократка не свяжет свою судьбу с трусом, — добавила стоящая рядом девочка с острым лисьим носиком и мелкими светлыми кудряшками, явно ненатурального происхождения.

— А может, нам всем лучше вернуться в замок? — проговорила вторая девочка, умоляюще хлопая большими синими глазами.

— Мой друг не трус и сможет это доказать! — вступился за честь товарища последний член компании. — Правда, Йотер?!

Сам «обвиняемый» хранил скорбное молчание с видом бывалого шпиона на допросе, хмуро разглядывая сумрак леса, который и днем-то привлекал не больше чем мышь мышеловка без сыра, а уж вечером от оного шарахались как бесы от благовоний.

За свою гибельность (болота было раз в десять больше, чем леса) и кровожадность (коя проявлялась в лице, то бишь в морде, многочисленной хищной нечисти) лес получил название Тихие Болота, потому как шуметь около него дураков не было.

Попадали сюда либо совсем пропащие, которым нечего было терять, либо авантюристы, которые что-то пытались доказать.

Данный случай исключением не стал. Йотер Лацской, сын третьего советника Бронзового Конвента[Бронзовый Конвент — торгово-промышленная палата Такории, куда входят гильдии торговцев и ремесленников, судовладельцы.], пытался доказать своему кузену Ротану Беложскому, младшему сыну второго советника Серебряного Конвента[Серебряный Конвент — военная палата Такории.], что: «Он не трус и не маменькин сынок!»

В «споре» также принимал участие Дидан Лацской, кузен обоих спорщиков с младшей сестрой Леленой, Иллия Лацская, кузина всех выше указанных, и Кориан Релесов, приятель и родственник Йотера с материнской стороны.

— Ты же не собираешься опозорить семью? — нахмурился Дидан.

Йотер тяжело вздохнул: с одной стороны, ему совершенно не хотелось на Болота, а с другой, если он не пойдет, то этот вреднющий Ротька будет и дальше отравлять ему жизнь. И угораздило того оказаться рядом, когда маманя укутывала его в новый шарф! А потом тот противный паук, который так некстати спустился на паутине… Ну да, он закричал, но это от неожиданности! Правда, никто больше не кричал, даже Иля, хотя паук раскачивался и у нее перед лицом, но эту, кажется, не проймешь, ни пауком, ни мертвяком. Ротька конечно же сразу стал смеяться и дразнить его, а тот возьми и ляпни, что ничего не боится, даже Тихих Болот. На этом его и поймали…

— Я понял: ты ждешь мамочку! — продолжал глумиться Ротька. — Когда она вспомнит, что забыла надеть на тебя вязаную шапочку и примчится спасать?

«Подумаешь, Болота! — обозленно подумал Йотер. — Краем пройду и никаких проблем, зато всем нос утру!» Взбодрив себя этим, он сделал несколько шагов вперед, потом еще и еще.

— Это глупо и опасно! — взвыла ему в спину Иллия. — Я пожалуюсь бабушке Нении, и она…

— Молчи, женщина! — одернул ее Дидан. — Не вмешивайся в дела мужчин!

— Дурак! — огрызнулась та, вмиг растеряв всю свою застенчивость. — Вы — глупые мальчишки! Мужчины не рискуют жизнями напоказ, ни своими, ни чужими… Йотер, стой! Ты уже достаточно зашел! — закричала она и бросилась к кузену, уходящему бодрым шагом в сизый туман между деревьями.

— Стой! — крикнула она еще раз, догнав «храбреца» и дергая его за рукав.

— Что ты здесь делаешь? — удивился Йотер.

— Что и ты — дурака валяю! — с вызовом сказала та, обмахиваясь веером, а потом спокойно и ласково добавила: — Ты все доказал, пойдем обратно.

На Йотера ее улыбка подействовала как гипноз, в тот момент он готов был пойти за ней хоть на край света. Мальчишка протянул уже сестре руку, но тут рядом с ними затрещали кусты, а затем послышалось утробное рычание. Дети замерли, с ужасом взирая на заросли.

Когда оно поднялось на коротких задних лапах, опираясь на передние, заканчивающиеся длинными крючковатыми когтями, и обнажило два десятка мелких игольчатых зубов, крик не смог сдержать никто.