Кошмарная практика для кошмарной ведьмы - Анна Замосковная

Иногда катастрофу ничто не предвещает. Порой всё сразу идёт наперекосяк, будто судьба даёт шанс сбежать от страшной участи.

В кромешной тьме манил светом валявшийся на обочине четырёхгранный фонарь. Сквозь единственную прозрачную стенку он из последних сил озарял странно выгнутого мужчину в фиолетово-чёрном костюме штатного мага и вцепившегося ему в горло зомби. Жёлтые блики мерцали на лужах, сапогах и скрюченных пальцах мага, тонули в прорехах рубахи и разложившейся плоти.

Чавканье челюстей порой заглушалось стрекотом цикад.

Что сделала я, несчастная практикантка, без пяти минут боевая ведьма, когда обнаружила куратора своего диплома в таком э-э… пожеванном виде? Должна была выхватить жезл и произнести заклинание связывания. Или заморозки. Или испепеления. Или экстренного упокоения. Должна была. Вместо этого прошептала:

– Мама, – и выронила тяжеленные чемоданы.

Они шлёпнулись в грязь и окатили подол брызгами.

Зажав рот ладонью, я попятилась.

Он меня не заметит, всё обойдётся.

Сердцебиение заглушало и цикад, и чавканье, груди в корсаже стало тесно. Ветер обволок меня сладким гнилостным запахом.

Зомби чуть опустил мага и, словно примеряясь к поцелую, уставился на его открытый рот.

Похоже, куратор остыл и на ужин не годился.

Умер… вот так, вдруг, в одиночестве. Неупокоенный.

Зомби поднял изуродованную гниением голову – теперь чёрные глазницы были обращены на меня.

Слева, внизу дорожной насыпи, затрещали кусты.

Это не ещё один зомби. Так, какой-нибудь нехищный маленький зверёк.

Что-то лезло на дорогу, соскользнуло по насыпи, хрустко ломая ветки. И выбралось, забренчало цепью. В темноте не разглядеть что. «Цон-цок-цон», – надвигался металлический перезвон. Я пятилась, пятилась, пятилась. Страшно, точно чужое злое дыхание, шуршал часто выдыхаемый воздух.

Труп куратора шмякнулся в грязь, в луже дрогнули отблески света и застыли. Зомби, шагнув ко мне, споткнулся о куратора и упал. Задетый локтем фонарь развернулся влево – и осветил дорогу, стоявшую на обочине телегу с бочкой-цистерной и обвисшей на оглоблях лошадью, ковылявшего мимо них кряжистого мужчину в залитой кровью рубахе. Его белобрысая голова неестественно скосилась набок, не оставляя сомнений в том, что он мёртв. Свет озарил и волка полутора метров в холке – зомби-оборотень. Он цепью на ошейнике и звенел. Обращённые на меня глаза блеснули.

А ведь у меня ещё был амулет экстренного вызова… штатного мага. И фляга с тормозящим составом. Где-то в рюкзаке, ага. А по инструкции должна висеть на поясе. Вместе с жезлом. Который тяжёлый, как пёс, и тоже в рюкзаке. Но я же как бы не на дежурстве, а только на практику еду. Да?

Все трое зомби смотрели на меня. Хуже того – они ко мне шли. Топ-топ-топ.

– Ааа! – Я развернулась и побежала.

Но я же не на дежурстве, да и одета соответственно. Не в рабочий костюм, а в платье до щиколоток и с двумя подъюбниками. Ноги запутались в отяжелевшей от дождя ткани, и я, поскользнувшись, рухнула в лужу. Так началась моя дипломная практика. Короткая. Сзади шлёпали зомби.

Умирать рано: восемнадцать всего. Они шлёпали, а я поползла. Юбка тяжёлая, а я ползла, загребая локтями грязь. Дыхания не хватало, между гребками я дёргала рюкзак, но ремешок увяз под грудью, и проклятая застёжка не открывалась. Грудь большая, ремешок через неё не перетягивался – хоть убей.

Может, они меня не заметят в темноте, а?

Чисто теоретически такое возможно: платье тёмно-синее, руки в грязи, рыжевато-каштановые волосы должны с землёй сливаться, если не поворачивать лицо. Я вся тёмное пятно на тёмном фоне.

Правда, у оборотней обоняние хорошее. Но если этот успел немного разложиться, то нюх ухудшился. Надежда есть! Я упёрлась руками в холодную склизкую землю и изо всех сил оттолкнулась. Мокрый, влипший в грязь подол тянул вниз. Подхватив его, буксуя и оскальзываясь, я сдала влево: спрятаться, спрятаться быстрее, а там уже жезл достать и что-нибудь наколдовать.

Сзади треснуло, зашипело, и дорогу залило ярким оранжевым светом. Обернулась: телега неистово пылала. Между ней и расплющенным под ногой зомби фонарём затухала дорожка пламени. Похоже, из бочки выливалось что-то горючее, масло наверное, и дотекло до огня. Теперь я как на ладони.

К нам шёл четвёртый зомби.

Ну что за день такой, а?

День не задался с утра. Практика эта не задалась с распределения. Даже ещё раньше! Вся жизнь! Но теперь какой-то совсем ужас: на дороге лежит мёртвый куратор моей, будь она не ладна, практики… И надвигаются зомби.

Пять штук.

Пятый – хромой, но огромный – вышел из-за горящей телеги.

Мамочки…

Ой-ёй-ёй, что делать? В университете нашем с практическими занятиями было слабовато. Зато теорию я знала: надо анализировать ситуацию!

Так. Видимость хорошая, зомби на мне зафиксировались, но, пока не бегу, они тоже не побегут. Значит, надо пятиться и без паники снять со спины рюкзак, достать жезл и раствор.

Я пятилась и трясущимися руками дёргала застёжку под грудью – сегодня просто день сожаления о её объёмах. Замок заело, наверное, из-за грязи. Что мне это давало? А ничего.

Ещё о ситуации: два дальних зомби пёрли на лежавшего на дороге куратора, вниз не глядели – наверняка о труп споткнутся. А тот, что уже повалялся, аккурат на чемоданы двигался.

Делим проблемы по времени их наступления: пока надо разобраться с двумя зомби. А это уже не так страшно, да?

Зомби-оборотень оскалил измазанные кровью зубы.

И это называется спокойный регион, да? Это называется…

Нога соскользнула, я шмякнулась в лужу. Оборотень побежал. Я крутанулась, подставляя защищённую рюкзаком спину, подобрала руки-ноги-голову – за быстроту реакции спасибо гаду-соседу, любителю спускать на прохожих собак, – и на меня бахнулась пара центнеров, кости затрещали.

– Ррр! – рокотало над ухом, и звенела цепь, исполинские когти рвали рюкзак, клацали зубы. Меня вдавливало в грязь, в лужу, ещё секунда – я захлебнусь раньше, чем меня загрызут.

Оборотень рыкнул, упёрся лапой над моей головой, и страшное давление на спину уменьшилось, я смогла вдохнуть. За подол и ногу потянули, трещала ткань, кто-то вгрызался в ягодицу, но человеческим зубам мокрый подол, два подъюбника и панталоны не поддавались.