Ловушки памяти - Юлия Басова

Я подняла с земли увесистый камень и, хорошенько размахнувшись, швырнула его в окно первого этажа. Раздался звон бьющегося стекла и бешеный рёв сигнализации.

Ещё пару секунд я стояла, не в силах пошевелиться, и любовалась празднично наряженной новогодней ёлкой во дворе дома. Этого прекрасного, белого дома с колонами, который вот уже месяц снится мне по ночам. Странно, Новый год давно прошёл, февраль в самом разгаре, а ёлка всё ещё переливается разноцветными огнями, крупными блестящими бусами, таинственными красными звёздами и мерцающими снежинками.

Когда я впервые увидела её, то пришла в неописуемый восторг. Даже немного позавидовала возлюбленной человека, создавшего такую красоту. Почему-то было очевидно, что новогоднюю ель украшал мужчина с незаурядным вкусом. А если он – мужчина, то у него должна быть женщина. Хотя, конечно, всякое случается… но, как правило, это так.

Размышления пришлось прервать. Надо уходить, пока меня не заметили.

Услышав вой патрульной машины, я резко развернулась и побежала к лазейке, через которую проникла на эту территорию. Хозяева, должно быть, давно не появлялись в своей загородной резиденции и не занимались участком – снегу здесь намело по пояс.

Я неслась к забору, стараясь не сходить с тропинки, которую протоптала по пути к дому, но метель, начавшаяся так внезапно, уже запорошила мои следы, и приходилось высоко поднимать колени, чтобы не увязнуть в сугробах.

Я отодвинула две доски и юркнула в узкий проём. Передо мной простирался еловый лес. Собрав все силы в кулак, я глубоко вздохнула и зашагала вперёд, не обращая внимания на то, что ноги тонут в глубоком снегу. Иногда переходила на бег, но почти сразу сбавляла скорость – уж очень высокие сугробы. Нужно правильно дышать, чтобы не сбиться с ритма. Нужно выстоять перед этим адским ветром, сбивающим с ног. Нужно научиться не замечать снежную бурю, выжигающую глаза. Нужно вернуться домой, чтобы потом, наверное, уже завтра, снова прийти к этому странному дому.

Он, словно магнит, манит меня к себе, зовёт заглянуть внутрь и раскрыть все его тайны. И я хочу это сделать, хочу! Только проклятая сигнализация никак не позволяет мне оказаться там. Выбитое мною стекло каждый раз меняют. Дом вновь ставят под охрану, и бодрые молодчики из патрульной службы с готовностью выезжают на место, где в очередной раз надрывается тревожная сирена. Без вариантов, что называется.

Я хмуро брела по лесу, по-прежнему с трудом высвобождая ноги из рыхлого снега. Летом, я смогла бы оказаться дома минут через семь, может – десять. Это если прогулочным шагом, не спеша. А так, не видя ничего вокруг себя в радиусе одного метра, я предполагала добраться минут за тридцать.

Мысли крутились около этого особняка. Трудности лишь подстёгивали мой интерес. Хотелось вернуться и попытаться ещё раз попасть внутрь. Наверняка стражи порядка уже убрались восвояси, недоуменно оглядываясь по сторонам. Думаю, что им порядком надоело выезжать на ложные вызовы. Стекло разбито, следов проникновения не обнаружено. Лишь камень, невольный шпион. Эх! Были бы у него глаза, маленькие проворные ножки и желание мне помочь… Он бы мне очень пригодился!

Так! Стоп, Мила. Не сходи с ума! О чём ты только думаешь?

Я остановилась, глубоко вздохнула и стянула с головы серую вязаную шапку. Затем зачерпнула пригоршню снега и поднесла к лицу, чтобы умыться. Сразу стало легче. Кожа на щеках и на лбу запылала.

Я огляделась по сторонам. Как и следовало ожидать, никого. Пустынно и тихо. Лишь ветер дует, как сумасшедший, да снег острыми льдинками колет глаза, отчего хочется их закрыть, свернуться калачиком в каком-нибудь сугробе и заснуть до весны… Я тихонько чертыхнулась: ну и мысли! Именно так и замерзают люди и животные в суровую зимнюю пору. Просто засыпают, а потом… Нет! Не мой вариант! Я скинула с себя тяжёлое оцепенение и быстро, насколько это было возможно, зашагала в сторону дома. У меня есть мама, и она наверняка очень волнуется – где я и что со мной.

Подойдя к своей калитке, я замешкалась, пытаясь нащупать в кармане дублёнки ключи. Замёрзшие пальцы отказывались слушаться, и мне пришлось немало потрудиться, прежде чем я смогла попасть в дом.

На кухне меня ждал «сюрприз». Мать в компании нескольких женщин примерно одного с нею возраста сидела за столом, который был заставлен вполне традиционной закуской – соленьями, фаршированными овощами, салатами. Тут же стояли стопки и запотевший графин с водкой. Некоторые дамы, впрочем, пили шампанское, держа в руках длинные хрустальные бокалы со сложным орнаментом. Эта старомодная посуда, доставшаяся моей матери от её тёти, пылилась в шкафу на верхней полке много лет. Гостей у нас не бывает, алкоголь мы не употребляем, и потому фужеры почти никогда не используются по назначению. И вот, похоже, их звёздный час пробил. В доме наконец-то весело. Оживлённые разговоры, смех, пьяные дискуссии о смысле жизни… То, что в других семьях – вполне обычное явление, для нас – почти экзотика.

– Здравствуйте! – вежливо поздоровалась я с мамиными гостьями, просачиваясь из прихожей на нашу небольшую кухню.

– А, дочка! – излишне оживлённо воскликнула моя родительница и потянулась ко мне, чтобы поцеловать.

Я скорчила удивлённую гримасу – вот так новости! Телячьи нежности в нашей семье никогда не поощрялись. У нас по-прежнему непростые взаимоотношения с мамой, хотя иногда она становится более мягкой, отзывчивой по отношению ко мне. Отчего-то в такие моменты кажется, что она меня жалеет. Непонятно только, почему…

– Здравствуйте, Мила! – развязно встряла одна из дам. – Мы наслышаны о вас. Нам Лариса все уши прожужжала. Говорит о своей чудесной дочке без остановки.

– Да? – удивилась я, присаживаясь за стол вместе со всеми. – Мама обо мне часто рассказывает?

– Каждые две минуты! – включилась в беседу другая женщина, дородная и важная, похожая на музу Кустодиева. Она с нескрываемым любопытством оглядела меня своими небольшими бесцветными глазами, и, как бы нехотя, признала:

– Да, Ларисочка, хороша у тебя девчонка! Любого жениха очарует.

Толстушка ещё раз бросила на меня оценивающий взгляд, быстро опрокинула стопку водки и, слегка поморщившись, накинулась на еду, сразу забыв обо всём на свете.

Мать, окрылённая похвалой, широко заулыбалась:

– Может, мне её замуж выдать?

Я фыркнула. Всё, конечно, понятно, – чего не скажешь по пьяной лавочке, но вообще я против вмешательства в мою личную жизнь!

– А жених-то есть на примете? – нетрезво осведомилась толстуха, энергично пережёвывая салат.

– Да какое там! – чересчур драматично воскликнула моя мама. – Она же у меня разборчивая. Я ей всегда говорила: Мила, смотри, при таком отношении в девках останешься! А она не слушает, и всё.