Фея-крестная Воробьёва - Вероника Колесникова

— В 10.00 начнется аппаратное совещание, и я надеюсь, что все отчеты будут, наконец, у меня на столе — я едва не поперхнулась чаем от неожиданной тирады начальницы, стоящей в дверях, и пригнулась ниже к столешнице, спрятавшись за монитором компьютера. Мимикрировать под компьютерный стол у меня совершенно не получилось, и начальница, в простонародье Грымза, остановилась возле меня, подозрительно косясь на дымящуюся кружку с чаем.

— Тебя, Воробьева, это касается в первую очередь. Чтобы без пятнадцати десять скинула мне отчет на почту!

— Конечно, Маргарита Владиславовна, будет сделано! — кристально честным голосом уверила я руководство, и, не отводя уверенного взгляда от нее, начала делать вид, что строчу текст на клавиатуре.

Грымза закатила глаза к потолку и чуть нагнулась ко мне. Треск от клавиатур активно проявляющих усердие работничков нашего маленького отдела внезапно прекратился и из-за столиков и мониторов повылазили любопытные лица коллег, следящих за каждым действием начальницы.

Задержавшись на секунду и обдав меня волной одуряюще дорогих духов, Грымза легко нажала кнопку на моем системном блоке пальчиком с кроваво-красным маникюром. Компьютер, зажужжав, начал включаться. Я натужно сглотнула и перевела взор на загорающуюся на мониторе надпись приветствия.

— Не сомневаюсь.

Грымза напоследок обдала меня взглядом, полным превосходства и удалилась в свой кабинет.

Окошко мессенджера мигнуло, принимая сообщение. Ульяна, моя давняя подружка из соседнего отдела вытянулась над столом и глазами показала на компьютер. Я мотнула ей головой. Ну какие еще переписки? Отчет сдавать через два часа, а у меня и конь там не валялся. Наметки, правда, я кое-какие сделала еще вчера, но потом та же самая Ульяна примчалась вихрем и радостно положила на клавиатуру два билета в ночной клуб на какого-то известного диджея. Естественно, отчет был тут же забыт, и после вчерашнего, вернее, уже сегодняшней ночи, полной танцев, я бы про него и не вспомнила. Если бы не Грымза…

Я придвинула к себе блокнот и закопалась в цифры. Спустя пятнадцать минут счастливо вздохнула и приступила к работе. Даже раньше, чем требовалось, была готова и презентация, и довольно внушительный текстовый отчет. Какая я все-таки молодец, хоть и тяну все до последнего, но в уме и сообразительности мне не откажешь. Вот теперь можно и перевести дух. Часы в нашем огромном опен-спейсе, объединяющем пятнадцать специалистов, вернее, пчелок, склонных к трудоголизму при виде грозного начальства, показали, что у меня в запасе есть еще аж десять минут.

Откопала в недрах сумки надкусанную шоколадку и принялась за традиционное утреннее чаепитие холодным уже чаем, включающим просмотр интернет-магазинов на наличие скидок. О боже, какое прекрасное черное платье! И вот этот синенький костюмчик тоже очень ничего! И вот это болеро, боже, какое кружево!

— Так и знала, что страдаешь фигней! Если б я была начальницей, давно бы тебя уволила!

Коллега по работе и бывшая одноклассница, выцарапавшая себе статус подружки, не дождавшись ответа в сети, подкралась со спины и улыбалась во все тридцать два.

Я сделала большие глаза и протянула кусочек шоколадки Ульяне. Хорошо, когда есть рядом надежное плечо, что и поддержит, и рассмешит!

Грымза нахмуренно посмотрела на нас из своего стеклянного кабинета. Вот чем плох опен-спейс, так тем, что он слишком опен, открыт то есть. Особенно плохо это для меня, потому что передо мной было пустое рабочее место, открывающее вид Грымзе прямо на меня, которое должен был занимать начальник отдела, уволенный совершенно недавно. Хотя как это недавно? Каждый день, что я провела в открытом доступе очам нелюбезной Маргариты Владиславовны, отпечатался в моем сердце черной татуировкой! Целых двадцать три дня я терпела третирования и гонения со стороны руководства и совершенно не успевала расслабиться в соцсетях. И если прежде меня в интернете считали прекрасным собеседником, рассылавшим наисмеснейшие картинки, то вот уже двадцать три дня я практически не залезала в собственные аккаунты.

Ульяна выпрямилась и прошествовала следом за остальными пчелками из нашего открытого улья в кабинет руководства. Маргарита Владиславовна очень любезно с кем-то разговаривала по телефону. Солнечный лучик робко прыгнул на ее фундаментально зафиксированную лаком прическу-классическую ракушку и тут же отпрыгнул назад, не желая растворяться в ее мраморноподобном изваянии. Грымза нахмурила свой лоб, достаточно часто подвергавшийся инъекциям ботокса, чтобы это можно было скрыть от людей, что видят ее ежедневно, положила трубку и ткнула в мою сторону своим красным пальцем. То есть пальцем с красным ногтем, но из-за поспешного движения показалось, что весь палец ее горит цветом этого лака.

Не утруждая себя даже растянуть рот в оскале, подобном улыбке, чтобы не портить, видимо, эффекта от недавно накачанного ботокса от морщин, и пророкотала:

— Воробьева! Спустись на вход и проводи к нам гостя. Встретишь гостя и проводишь к нам. Быстро!

В чем-чем, а в любезности нашей Грымзе не откажешь. Хотя, к слову сказать, именно благодаря ее манере разговаривать как генерал с солдатами, наше управление по работе с потенциальными инвесторами буквально за последние два года стал самым успешным в компании. И теперь начальники наших двух отделов уже не приходили замученными жизнью и тоской на аппаратные совещания у генерального директора, а буквально прилетали, окрыленные похвалой и поручениями выписать премии отличившимся сотрудникам практически каждый месяц.

Веселый и дружный коллектив проводил меня ехидными взглядами. Ну и ладно, мне быть девочкой на побегушках не стыдно. Я развернулась на высоких каблуках и прошествовала, раскачивая попой так, чтобы модная сиреневая юбка облаком закружилась вокруг моих стройных ножек. Улыбнулась зеркалу у двери вполне довольная произведенным эффектом. А как иначе? Я самое что ни на есть украшение нашего управления. Высокая, статная блондинка (почти натуральная), всегда со вкусом одетая и накрашенная, без прически из накрученных локонов не появляюсь на людях даже на субботниках. И грудь у меня, между прочим, третьего размера. И совершенно своя. И даже я бы скорректировала определение: совершенная и своя!

И пусть Грымза тоже по-своему хороша, такой холодной офисной и безликой красотой женщины, давно живущей в акулоподобном мире мужчин, думаю, что, поставив нас рядом, взгляд любого нормального и адекватного человека остановится именно на мне — живом доказательстве того, что даже в крупных учреждениях могут расти такие живые и непосредственные цветы.

Весело покачивая бедрами, запуская юбкой шелковую сиреневую волну вдоль изящных ножек, облаченных в тончайшие кружевные чулки, спустилась к входу. Расправила бант нежно-розовой блузки на груди, и продефилировала к пункту охраны. В наш офис просто так не попадешь, мы — филиал турецкой компании по производству автокомпонентов, а там все очень серьезно поставлено с охраной производства, и наш офис не стал исключением.