Объятые пламенем - Anne Dar Страница 9

Как только я обернулась, он сшиб меня одним резким ударом ладони по лицу.

Я уже падала на спину, когда он вдруг резко схватил меня за шею и потащил за дом.

Картер шёл быстро, уверенно, словно сто раз проделывал подобное прежде.

Как только мы оказались за домом, он впечатал меня спиной в стену, всё ещё не выпуская из своих цепких рук мою шею.

– Думала от меня так легко избавиться, стерва? – рычал сквозь зубы он, выплёвывая слова прямо мне в лицо. – Не переживай, я тебя не убью, пока не напомню тебе о том, что тебе действительно надо.

Сказав это, он резко замахнулся правой рукой и с силой врезался кулаком в низ моего живота…

От силы удара у меня потемнело в глазах и подкосились ноги. Услышав мой сдавленный стон, Картер больше не стал удерживать меня за шею и отстранился, позволив мне мгновенно свалиться на четвереньки. Ощутив ладонями влажную траву, я вдруг поняла, что всё ещё ничего не вижу из-за потемнения в глазах, но не успела я на этом сосредоточиться, как вдруг… Он изо всей силы врезался ногой в мой бок, поддев мой живот своим острым носком так точно, что это заставило меня издать хриплый восклик, после чего я внезапно почувствовала, как из моего рта, с губ и по подбородку начало стекать нечто горячее и… Запах…

Кровь.

В этот момент в нескольких шагах от нас неожиданно раздался звучный щелчок, заставивший меня машинально повернуть голову в его направлении. Нат стояла всего в шаге от нас, держа в руках ружьё, которого я прежде никогда не видела.

– Сделаешь хотя бы одно движение, и я прострелю тебе ногу, – злобно произнесла огневолосая сквозь зубы, обратившись к Картеру, после чего неуверенно потребовала, на сей раз от меня. – Таша, вставай.

Я всё ещё хрипло дышала, пытаясь понять, с чем связан звон в моих ушах и почему у меня так медленно рассеивается темнота перед глазами.

– Таша, слышишь меня?.. – Нат переминалась с ноги на ногу. – Вставай…

Ещё никогда в жизни я не могла не встать после сокрушительного удара.

Превозмогая боль в животе, я поднялась и, не обращая внимания на дикую боль, выпрямилась в струнку. Перед глазами снова всё потемнело, поэтому я машинально схватилась за стену, после чего буквально наощупь направилась к подруге. Каждый мой шаг отдавался колюще-режущей болью в животе, из-за чего я с каждым шагом сгибалась всё ниже и ниже. Когда я наконец дотянулась до угла дома, Нат громко произнесла (так громко, что я едва не оглохла):

– Ещё раз увижу тебя в нашем городе, одним выстрелом снесу тебе то, что находится у тебя между ног! Ты меня понял?! Останешься без своего драгоценного мозга!

Я не знаю, как мы попали в дом, но мы это сделали. Коко ушла на ночную смену в кафетерий, поэтому Нат вместо неё орудовала её авторской настойкой, протягивая мне смоченные ею марли, остро пахнущие спиртом. Морщась то ли от невыносимого запаха, то ли от пульсирующей боли, я щедро смазывала свой живот, совершенно забыв о лице. Нат несколько раз предложила обратиться в полицию и больницу, но я наотрез отказалась от её настойчивых предложений, отлично зная нравы этого маленького городка. Обратись я сегодня в одно из этих учреждений, и завтра весь город будет судачить о том, что меня – оказывается! – изнасиловали. Мне не к чему была подобная радость.

Я проснулась невероятно поздно – в половину первого пополудни – с ощущением ноющей боли где-то в правом боку и животе. Лишь зайдя в ванную и посмотрев на себя в зеркало я поняла, с чем связан пожар на моём лице. Мои губы заметно посинели, а нижняя губа с левой стороны была красочно рассечена. Под рассечением на подбородке моя молочная кожа начинала наливаться синевой, рискуя уже через пару часов картинно окрасить в фиолетовый оттенок всю левую часть моего подбородка, с которого до сих пор не сошло покраснение.

Позавтракав омлетом, оставленным мне заботливой Нат, я набрала подругу, чтобы попросить у неё тональный крем, так как сегодня я не могла откосить от работы – Кристофер отпросился на эту пятницу, и я, согласившись его подменить, сегодня должна была забрать Ирму из школы.

Я никогда не пользовалась тональным кремом, о чём особенно искренне пожалела, услышав от Нат, что её тональник закончился буквально на днях. Вовремя вернувшаяся домой Коко попыталась успокоить меня уверениями в том, что её пудра мне поможет не меньше.

В общем и целом Коко пятнадцать минут пудрила моё лицо и подбородок отдельно, но в итоге так и не смогла до конца замазать всю разлившуюся по его левой стороне синеву, хотя с устранением покраснения она всё же справилась замечательно.

Взглянув на себя в зеркало я едва не расплакалась, но вовремя взяла себя в руки, так как времени на девчоночьи слёзы, которыми я никогда прежде не страдала, у меня не было – нужно было срочно выезжать в Лондон за Ирмой. На скорую руку подведя глаза водостойким чёрным карандашом и тушью, я вышла из дома.

Ирма, сидя на соседнем сиденье, никак не могла прекратить на меня пялиться.

– Что, так сильно заметно? – сдвинула брови я, нажав на педаль газа.

– Ну-у-у… – девчонка тяжело выдохнула. – Видно, конечно, что ты пыталась затереть эту катастрофу пудрой… А что произошло?

– Упала с лестницы, – не повела и бровью я.

– С какой ещё лестницы? – не отставала девчонка.

– Поверь, в моей жизни хватает лестниц.

До поместья мы доехали в кромешном молчании и уже в гараже Ирма вдруг воспряла.

– У меня есть с собой тональный крем! – радостно воскликнула она, начав судорожно копаться в своём портфеле, но уже спустя какую-то минуту выяснилось, что её консилер на два тона темнее моего оттенка кожи. Можно было, конечно, замазать им всё лицо и шею, но это выглядело бы дико, да и одного полупустого флакончика попросту бы не хватило. В итоге я достала из бардачка пудру, которую мне одолжила Коко, и начала активно замазывать синеву, которую даже грёбанная тонна пудры не скрыла бы. Губы предательски налились кровью, а нижняя слева ещё больше посинела, отчего трещина на ней стала выглядеть ещё более ярко. Отстранив от себя зеркало, я тяжело выдохнула, тем самым неосознанно подтвердив безнадёжность ситуации.