Бойтесь своих желаний - Екатерина Орлова Страница 8

Три пары глаз смотрят на меня с подозрением, Миша при этом прищурился и у меня складывается впечатление, будто он может услышать мои мысли. Я, наверное, слишком громко думаю. Или просто паникую. В общем, это еще один сигнал к бегству.

– Ну пока, – коротко выкрикиваю я, разворачиваюсь на пятках и спешу в прихожую, где накануне были разбросаны мои вещи.

Но теперь пуховик висит на вешалке, а на узком комоде слева от нее лежат мои рукавички, шапка и аккуратно сложенный шарф. Вообще странновато для мужчины проявлять такую педантичность. Мой папа, например, помечает территорию носками, и никакие увещевания мамы Аллы на него не действуют. Я быстро запрыгиваю в сапоги и, как только срываю с вешалки пуховик, в прихожей появляется Миша. Прислоняется плечом к стене, сложив руки на груди, и наблюдает за тем, как я одеваюсь.

– Я тебя обидел чем-то?

– Что? Нет, конечно, – отвечаю, избегая его взгляда.

– Тогда почему ты так быстро уходишь?

– Мне правда пора.

– Можно было так и сказать, необязательно придумывать всякую чушь.

– Это не чушь, у нас правда…

– Белка! – рявкает он так, что я, дернувшись, замираю с шапкой в руках. – Повернись ко мне.

Я медленно разворачиваюсь и поднимаю взгляд на недовольного Мишу.

– Я их сейчас выгоню.

– Не надо. Это твои братья. Кстати, они на тебя не похожи.

– Похожи, ты не рассмотрела.

Я быстро пожимаю плечами, считая миссию по отвлечению внимания успешно завершенной, и продолжаю одеваться. Миша подходит ко мне вплотную. Тянется, чтобы поправить мою шапку, а потом его ладони съезжают мне на щеки, и мы застываем на мгновение.

– Ты не должна уходить.

– Должна, – так же тихо, как и он, отвечаю я.

– Мне мало. Я готовил тебе завтрак, хотел накормить и повторить то, что было ночью.

У меня между ног все болезненно сжимается, но не от томления, а от того, что я бы, пожалуй, сделала перерыв. Дней так на десять, пока мое лоно оправится от потрясения. А потом можно и повторить.

– Ты хочешь, чтобы я стерлась? – абсолютно серьезно спрашиваю я, а Миша негромко смеется.

– Обещаю быть нежным.

– Ты не умеешь.

– Ты могла бы меня научить.

Я вздыхаю и отнимаю его ладони от своего лица.

– Миш, мы встретились, переспали. Это было замечательное приключение, но давай на этом и закончим.

Он фыркает.

– Такое со мной впервые. Еще никогда девушка не говорила, мол, мы трахнулись разочек, на большее не рассчитывай. Обычно это моя фраза.

– Ты ловелас?

Он немного кривится и неопределенно качает головой.

– Скажем, человек свободных нравов.

– Блядун, – выношу я вердикт.

– Ценитель женской красоты.

– Что, в принципе, одно и то же. Ладно, с Новым годом, – бросаю, взявшись за ручку двери, а Миша в этот момент ловит мою вторую руку.

– Давай встретимся.

– Настойчивый какой, – бурчу я.

– Я же сказал, что получаю все, что хочу.

– Да, помню-помню, но тогда ты хотел меня, и ты получил. Что еще?

– Еще хочу.

– Счастливо, – отвечаю я, выдернув свою ладонь и повернув ручку, которая, к счастью поддается.

– Уля! – выкрикивает он мне в спину, когда я уже сбегаю по ступенькам. Я не стану ждать лифта, потому что существует вероятность, что этот неандерталец снова затащит меня к себе в квартиру. – Ульяна!

Я не отвечаю и даже не машу ему, просто сваливаю, как любовник бежит от любовницы в момент, когда ее муж появляется на пороге.

Спустя почти час я уже сижу на кухне, поджав под себя ноги, и пытаюсь игнорировать заинтересованные взгляды своих подруг.

– Ну и?.. – первой не выдерживает Дина. – Какой у него?

– Господи, да какая разница? – вступает Таня. – Он тебя не обижал?

Я качаю головой и набиваю рот оливье, чтобы поменьше отвечать на назойливые вопросы.

– Ну секс-то нормальный? – раздраженно спрашивает Оля. – Блин, Улька, хлеб, что ли, возьми, что ты давишься салатом?

– Я не давлюсь.

– Не разговаривай с набитым ртом, – по привычке отчитывает меня Дина. – Прожевала? – Как только я киваю, Дина выхватывает из-под моей руки салатник, не дав воткнуть вилку в желанное лакомство, и даже не обращает внимания на мой возмущенный возглас. – Мы будем морить тебя голодом, пока не поведаешь о своих приключениях. Давай. Чем быстрее расскажешь, тем быстрее поешь.

– Жадюга, – бурчу я, отпивая чай.

– Ну?! – бросает она раздраженное.

Я откидываюсь на спинку стула и обвожу их взглядом, а потом быстро тараторю:

– У него большой, нет, огромный член, который во мне едва поместился. Он сделал мне лучший куни в жизни, и я кончала от его члена, не только от языка. Мы трахнулись четыре раза, я испытала столько оргазмов, сколько у меня не было за последний год. Еще он просил не уходить и говорил, что хочет повторить. Я уже могу есть?

Кайфанув секунду от произведенного эффекта и застывшего шока на лицах подруг, я, пользуясь моментом, подтягиваю к себе салатник и наконец продолжаю жевать оливье.

– Прямо огромный? – шокировано спрашивает Оля.

Киваю.

– Мгм. Ну, для меня.

– О, это не мужчина, мечта, – выдыхает Дина. – А почему не осталась?

– К нему пришли братья, но он хотел их выгнать. Это неважно. – Я замолкаю, даю себе минуту проанализировать то, что собираюсь произнести вслух, и наконец решаюсь. – У меня там все болит. А он хочет еще. Я не выдержу.

Минута молчания, а потом в кухне раздается дружный хохот.

– Только ты могла посчитать это достаточной причиной, чтобы уйти от такого мужчины. Номер хоть взяла? – спрашивает Дина.

– Нет. Он мне не нужен. Слушайте, ну мужики же столько не трахаются. Ну, то есть, они делают это много, но не прямо уж так. Я вот думаю, а что, если он только вышел из тюрьмы? Был там без женской ласки, а тут дорвался до покорного тела и буквально растерзал его. Может же быть?

– Может, – подтверждает мои слова Таня, и я указываю на нее вилкой, мол, видели, первая уже согласна.

– Или он был в армии, – озвучиваю второе предположение.

– Староват для армии, – со знанием дела констатирует Оля.

– Может, он контрактник.

– У них нет ограничений в сексе.

– Вдруг он был в горячей точке?

– Может, и был, кто знает, – соглашается она. – Почему мы вообще это обсуждаем? Номер-то почему не взяла? Просто потому что натерла свою… – она не успевает договорить, как ладонь Дины ложится на губы Оли, и остаток фразы та бубнит в руку подруги.