На осколках тумана - Наталья Ручей Страница 78

Оля теряется всего на мгновенье. Но, скорее, не потому, что услышала от меня подобное обвинение, а потому, что я догадалась.

Но по какой-то причине, возможно, потому, что я уезжаю, она больше не хочет скрываться.

Поразительно, как быстро и на глазах меняется человек. Всего пару минут назад рядом со мной была подруга, по которой, я думала, что буду сильно скучать. А сейчас – практически незнакомый мне человек, который долго, слишком долго притворялся, и устал это делать.

Взгляд Ольги жесткий и отчужденный, в нем нет обычной в себе неуверенности. Губы съедает усмешка – едкая, неприятная, которая искажает ее черты и действительно превращает в девушку, которая казалась некрасивой, отталкивающей моим знакомым, с которыми я имела глупость знакомить ее.

– Знаешь, – она кокетливо поправляет прическу, как будто мы обсуждаем с ней пустяки, – все мужчины всегда в первую очередь замечали тебя. И в первую, и во вторую. А меня словно не было рядом.

– Просто, – выдавливаю, не в силах поверить, что действительно слышу этот упрек, – эти мужчины были не твоей половинкой. При чем здесь я, Оль? И я же не встречалась со всеми из них, я только…

– Да-да, – перебивает она меня громким смехом, на который все оборачиваются, а она и довольна, потому что сейчас все внимание на нее. – Ты хорошая, правильная, искала любви, а я хотела хотя бы узнать, что такое симпатия. Но куда там? Ты ведь все продумала, правильно? Я правда долго думала, что мы – подруги, и старалась, берегла нашу дружбу, а потом…

Мне кажется, что от таких неестественных откровений замираю не только я, а весь мир.

Костя, который уже приближался к кафе, теряется на подходе. Люди вокруг застывают с открытыми ртами и любопытными взглядами. А кучерявая девушка неожиданно упирается руками в стол, чтобы наши глаза оказались напротив, долго рассматривает меня, а потом опять усмехается.

– А потом я поняла, что ты задумала, Даша, – говорит она сладким голосом. – Из двух подруг одна обязательно должна быть страшненькой, верно? И твой выбор пал на меня!

– Но я никогда…

– Да-да! – перебивает снова она. – Ты пыталась меня убедить, что я не хуже, что я симпатичная, а на самом деле… Эти твои попытки меня с кем-нибудь познакомить – ты хоть представляешь, как все это унизительно? Это как отдать драное платье!

– Ты ошибаешься, – пытаюсь ей возразить, пытаюсь ей объяснить. – Я не встречалась с теми мужчинами, и я правда надеялась, что у вас что-то получится, потому что никогда не считала тебя некрасивой.

– Да-да, – повторяет Ольга, не поверив ни единому слову, а, возможно, и не услышав то, что я говорю, потому что продолжает свой монолог обличения. – Но самое паршивое, знаешь что? То, что это «драное платье», несмотря на то, что ты от него отказалась, не желало меня замечать!

Все, что я слышу – не смешно, и не грустно. Отвратительно – вот подходящее слово.

Но я благодарна этому мерзкому чувству, потому что оно отрезвляет. Я словно вырываюсь из пелены этих слов, могу выдохнуть, могу снова двигаться и да, могу говорить.

– И в том, что это происходило, – с сомнением смотрю в глаза бывшей лучшей подруги, – тоже моя вина? В том, что ты не могла удержать рядом мужчину.

– Конечно, – подтверждает она. – Ты специально находила для знакомства таких, которые при другом раскладе в мою сторону даже не посмотрели бы! Это было издевкой с твоей стороны.

– Ты бредишь.

Устав слушать безумные речи, я встаю, чтобы уйти, потому что здесь меня больше не держи ничто.

– И, смею напомнить, – добивает меня откровением Ольга, – что с Максом именно ты меня познакомила.

– И в постель к нему уложила, – добавляю с усмешкой.

И хотя бы на этот раз надеюсь, что до Ольги дойдет весь абсурд ее обвинений. Но вместо того, чтобы одуматься, что-то понять, вместо того, чтобы остановиться на этом, она… согласно кивает.

– Ты, – она выпрямляется тоже, но так как я выше, такого же эффекта глаза-в глаза не выходит, и ее это злит. – Ты, Даша, ты. Я переспала с ним побыстрее, чтобы хоть раз оказаться первой! А если бы он действительно мной увлекся, изначально мной, я бы не торопилась, я бы сначала хорошенько его помучила, потом познакомила с мамой, показала бы, что мы имеем…

– О, Боже… – у меня просто шок от ее откровений. – Ты думаешь, что мужчина мог бы остаться с тобой только из-за квартир?!

– Я думаю, – говорит она веско, – что ты, как никто другой, должна понимать, что в современном мире, не в твоих сказках, это имеет значение.

– Не понимаю, – пропускаю ее яд мимо ушей, хотя задевает, солгу, если скажу, что она не знает, по каким точкам бить. – Что мешало тебе сказать о квартирах тем мужчинам, которые тебе нравились? Возможно эти «драные платья», как ты говоришь, никуда бы не убегали?

– Ты. Опять же, – заверяет Ольга. – Уж слишком они за тобой торопились. Не все догнали – это я в курсе событий. Но все же пытались догнать.

Качаю головой, чтобы не слышать все это, забыть, поскорее уйти, и не пересекаться еще с одним своим прошлым.

– Спасибо, – улыбаюсь девушке, которую еще полчаса назад считала лучшей подругой, а не скрытым врагом. – Незабываемое поздравление с днем рождения.

Она кивает, как будто и правда сделала что-то приятное. Окидывает меня снисходительным взглядом, и вместо того, чтобы тоже уйти – высказалась, словила аплодисменты из изумления посторонних людей, толку и дальше сидеть за пустым столиком?

Она садится обратно, распрямляет подол платья и награждает меня счастливой улыбкой.

– Тебе спасибо, подруга, – отвечает с елейной улыбкой. – Теперь, когда ты уезжаешь, мне не нужно ни притворяться, ни ревновать.

Нет, я не буду спрашивать, чем вызвана еще и ревность. Не выдержу еще одного водопада из жалящих ос. Я знаю четко, что ревность не имеет никакого отношения к мужчине, которого я люблю, а все остальное…

Я замираю.

Сердце начинает биться так громко, что я не слышу того, что говорит дальше Ольге. Я слушаю то, что пытается донести меня этот бешеный стук, который рад тому, что пробился ко мне, рад, что его не только услышали, но и поняли правильно.