Цена зла - Оливия Александер Страница 70

Осматривая стену, я не вижу никаких камер. Я прислоняюсь к стене и сгибаю колени, сложив руки перед собой. — Вставай, — говорю я Страйкеру.

Страйкер ворчит себе под нос. — Почему я? Ты это сделаешь.

Я могу представить, о чем он думает. Он будет первым, кого поймают.

— Я выше тебя по званию. Давай.

— Придурок. — Он потирает ладони, делает разбег и шагает в мои руки, затем забирается мне на плечи. Он упирается ногами, и я уверен, что он делает это нарочно.

— Черт, ты хочешь, чтобы я бросил твою задницу? Перестань так много двигаться.

— Пошел ты, — ворчит он, забираясь на выступ в верхней части стены.

— Что ты видишь?

Он ничего не говорит.

— Страйкер! Поторопись, черт возьми.

Несколько секунд спустя он спрыгивает рядом со мной. — Отлично, — бормочет он.

— В чем дело?

Он выпрямляется. — Похоже, они убираются к черту.

— Что?

— Там стоит фургон с мебелью и вещами в задней части. Там люди выносят коробки и прочее дерьмо, и они вооружены штурмовыми винтовками. И если мы войдем туда, нам придется следить за собой. Похоже, у него есть собака. В фургоне есть клетка.

Мы поймали его в процессе побега? Неужели он каким-то образом понял, что мы вышли на него?

Я киваю. — Подтолкни меня.

Он делает то же самое, что я делал для него, согнув колени и сложив руки перед собой. Я забираюсь ему на плечи и подтягиваюсь на выступ, осматривая двор.

Рядом с широкой каменной подъездной дорожкой есть гараж на две машины. Большой черный фургон без опознавательных знаков стоит на холостом ходу перед открытым гаражом. Двое мужчин выкрикивают друг другу приказы, оба торопливо переносят коробки в фургон. Третий парень тащит что-то похожее на охапку ноутбуков и другого компьютерного оборудования. У всех троих за спиной винтовки. Через открытую заднюю дверь фургона я различаю край дивана, напольную лампу и груды коробок.

Я также могу разобрать клетку, о котором говорил Страйкер, одна из тех, которые вы использовали бы для Ротвейлера или другой крупной породы собак.

— Поторопитесь, вы трое, — кричит здоровенный парень в форме охранника остальным, спускаясь по ступенькам дома. — Если кто-нибудь появится, пока мы все еще здесь, я сам вас всех пристрелю.

Парень, должно быть, из частной охраны. Либо это, либо он наемный полицейский, который у Адамсона в кармане. Кто, блядь, этот засранец?

Я спрыгиваю вниз. — Кем бы он ни был, ты прав, эти придурки убегают в спешке. У нас не так много времени.

Мы возвращаемся к остальным, все они ждут на возвышенности рядом с домом.

Как только мы сообщаем остальным, мы стоим за стеной, остальные ждут, когда мы подадим сигнал, что нам нужна поддержка. Затем мы с Страйкером взбираемся по стене и находим единственный вход, у которого нет камеры или охранника, террасу на верхнем этаже с раздвижными стеклянными дверями.

Мы пробираемся к стене дома под террасой и устраиваемся там, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.

Страйкер поднимается первым, взбираясь по металлической решетке, покрывающей стену. Он перелезает через выступ террасы. На несколько секунд он исчезает, вероятно, проверяя вход, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. Затем он высовывает голову из-за стены и делает мне знак идти.

Начиная подниматься по решетке, я осторожно пробираюсь к выступу террасы. Мне бы очень не повезло, если бы стойки на этой штуке были старыми и сломались вместе со мной в двадцати футах от земли.

— Поторопись, старина, — шипит он. Он указывает на меня, оглядываясь через плечо. — Я должен был догадаться, что ты уже слишком стар, чтобы лазить по стенам, Человек-паук.

— Поцелуй мою подтянутую задницу. — Я перелезаю через выступ и следую за ним к дверям. — Мне сорок, а не восемьдесят.

Страйкер достает носовой платок из пореза и тихо разбивает стекло на двери, затем протягивает руку и отпирает ее.

Мы входим в просторный двухэтажный кабинет, отделанный дорогим полированным деревом и роскошным ковром. На стенах висят картины, написанные маслом. Я ни хрена не смыслю в искусстве, но они выглядят дорого, в тяжелых позолоченных рамах. Они похожи на те картины, которые люди подделывают и продают на черном рынке тысячами.

После того, как мы быстро осматриваем комнату, чтобы убедиться, что поблизости нет охранников, Страйкер смотрит на меня. — Твою мать. Этот парень, должно быть, занимается серьезным дерьмом. Это место пахнет деньгами. Может быть, он торговец произведениями искусства или что-то в этом роде.

— Возможно, но если он покупал оружие у Ублюдков, то в любом случае то, чем он торгует не законно.

Сжимая пистолеты в руках и направляясь к двойным дверям кабинета, я прислушиваюсь к шагам.

Мужские голоса звучат в коридоре, становясь все громче. Я прижимаю Страйкера к стене рядом с дверью и прижимаюсь к ней рядом с ним. Убирая пистолет в кобуру, я молча жду, пока не войдут двое мужчин.

Я даю себе полсекунды, чтобы рассмотреть модные черные костюмы и гладкие темные волосы, прежде чем ударить локтем прямо в нос первому.

Он растягивается на полу и не двигается. Страйкер хватает другого сзади, обхватывая его рукой за горло. Он давит сзади, сдавливая.

— Издай звук, и ты перестанешь дышать, — говорю я второму парню, проверяя, отключился ли первый. Тот, которого я вырубил, истекает кровью из носа.

Парень, которого держит Страйкер, заметно разглядывает мой порез и нашивки. Он отключается. Страйкер опускает его на пол, стараясь вести себя тихо и не насторожить тех, кто еще находится в доме. Костюм пытается встать, его рот открывается для крика.

— Э-э-э. — Я прижимаю ботинок к его горлу с такой силой, что он давится и размахивает руками. — Где Адамсон?

— Пошел ты, — фыркает он, когда я расслабляюсь достаточно, чтобы позволить ему ответить.

Я надавливаю, а он давится и цепляется ногтями в мой ботинок.

Проходит секунда, потом две. Его лицо багровеет.

— Не собираюсь спрашивать в третий раз. — И снова я успокаиваюсь. — Где Абель Адамсон?

— Он… — Засранец кашляет. — Его здесь нет, — хрипит он. — Он никогда не приходит сюда лично.

— Конечно, он этого не делает. Сколько их здесь?

Он ничего не говорит.

Мой ботинок давит вниз, пока он не начинает дергаться.

— Восемь, — фыркает он. — Четверо — обученные охранники. Тебе не выбраться отсюда живым.

Я убираю ногу. — Смотри на меня. — Я наклоняюсь, хватаю его за голову, одной рукой сзади, другой спереди, и резко поворачиваю. Раздается треск, и он обмякает.