Пленница - Мия Фальк Страница 7

Бэмби — он очень правильно выдумал эту кличку. Я всегда была наивной дурой. А не была бы, не попалась бы отчиму.

Подхожу к новому хозяину. Виктор силой усаживает меня себе на колено и расстегивает рубашку на груди.

— Бэмби, сегодня ты меня порадуешь.

Я проглатываю слюну, а Виктор продолжает меня раздевать.

Но мне почему-то очень импонирует то, что он не рвет на меня одежду, не прикусывает кожу, не хватает меня так, что потом остаются отметины.

Мой новый хозяин аккуратен. И я не сопротивляюсь ему. Даю себя раздеть. Я не стесняюсь и не боюсь. Однажды я по воле Макса целую неделю просидела в своей комнате голой.

Мне интересно как можно делать это без насилия.

— Не хочешь мне помочь? — интересуется Виктор и когда я тянусь к застежке лифчика, прибавляет: — Ах да, твой бывший форменный мудак.

Виктор расстегивает крючки, высвобождая мою грудь из белья, потом резким движением стягивает мои трусики.

Я почему-то чувствую рядом с ним себя очень спокойно. Ах да, я ведь его оплаченная шлюха. Может, я просто привыкла к этому?

Хотя нет, есть еще кое-что. В движениях Виктора сквозит уверенность льва. Он сильный, а сильные не любят обижать.

Он обхватывает мою грудь рукой, наклоняется и ловит губами сосок.

Я вздрагиваю. Вот таких ласк за бывшим я не припомню. Я теперь понимаю, что значит слово «ласки» — движения, от которых приятно.

Он делает что-то такое странное языком, что между ног становится жарко и немного тянет. Я завожусь и это кажется мне жутким. Попав сюда, я решила, что до последнего останусь верной тому парню, которого любила до клуба.

И телом, и душой. Пусть Макс делал со мной все, что ему вздумается, меня еще не разу не предавало тело. Наверное, я мечтала выбраться чтобы когда-нибудь снова…

— Бэмби, ты вся дрожишь, — улыбается Виктор, отрываясь.

Потом просовывает мне пальцы между ног, вводит их внутрь.

— Уже гораздо лучше, чем в первый раз.

И мне дико стыдно.

— Ни фига ты не фригидная, — радостно говорит мой хозяин. — Бэмби, тебе надо дать выдохнуть?

В первый момент я не верю своим ушам. То есть не хочет на меня накинуться, почувствовав, что я немного завелась?

Как он интересно тогда хочет добиться того унижения, которое он задумал для Макса?

Я киваю.

Тогда Виктор вынимает из меня пальцы. Я, пользуясь случаем, соскакиваю с его коленей и подхватываю рубашку.

— Не прикрывайся! — звучит новый приказ. — Мне нравится на тебя смотреть! За такие-то бабки… Но можешь сходить умыться!

Я радуюсь этой внезапной поблажке и выскакиваю в смежную комнату.

— Щеки красные, — доносится в спину.

Я останавливаюсь около раковины и смотрю в укрепленное над ней зеркало. Красные. Не соврал. Набираю полные пригоршни холодной воды и бросаю себе в лицо.

Удивительно. Оказывается, я могу отсрочить секс. Точнее, изнасилование. Лучше называть вещи своими именами.

Я снова гляжу на свое отражение. На коже еще не до конца сошли синяки, оставленные Максом. Я тру левую грудь, которой касался Виктор, как будто смыть следы его прикосновений означает избавиться от них.

— Тебе вообще кто-нибудь делал приятное? — слышу я из соседней комнаты, но не собираюсь отвечать.

Пусть думает, что за плеском воды мне не слышно. Макс, конечно, за такое бы меня убил. Но сейчас мне приятно, что Виктор оставляет некоторое пространство для маневра.

— Я понимаю, что твой единственный мужчина был имбецил, — нет он в курсе, что я слушаю. — Об этом все в досье на тебя. Блядь, да там даже день твоей первой менструации.

Вздрагиваю, закрывая краны. Нельзя говорить об устройстве клуба с девушками. Но Виктору похоже много на что плевать.

— Я когда увидел, охренел. Так глубоко даже в моем прошлом не копались.

Я хмыкаю. Он в курсе, что эту информацию сообщают первому встречному гинекологу?

Мне нравится, что этот разговор позволяет мне нарисовать портрет живого человека, с которым я сейчас имею дело. Макс только отдавал приказы и крайне мало говорил о себе.

— Короче, а до него Бэмби. Неужели ты даже ни с кем не целовалась?

— Не в засос, — я встаю в дверях и замечаю, что Виктор уже голый.

Он оборачивается ко мне, и я отступаю. Я все еще боюсь его.

— Блин, Бэмби, это очень и очень мерзко.

Я гляжу на него во все глаза и не могу понять, что именно я чувствую. В груди снова разливается что-то обжигающее. Мне больно от его сочувствия.