Воспитание грубиянки - Элен Форс Страница 68

Снаружи я осталась спокойной, у меня не дрогнул ни один мускул на лице, но внутри все передернулось. Нана при каждом удобном случае повторяла, что Джо чудовище, ей нравилось полоскать его имя в грязи.

Джо сделал много плохого мне, но он был лучше, чем вся семейка Жонишвили. Мне было неприятно, когда девушка о нем отзывалась. Хотелось сказать ей что-нибудь грубое, запретить так выражаться.

— Мне нужно в туалет! — хочется сбежать с этого грустного праздника, на котором сотня незнакомых людей разглядывали меня как диковинную обезьянку в зоопарке. Быстро убегаю в туалет и позорно прячусь в одной из кабинок, закрываюсь там и сажусь в платье на туалет, потирая виски.

Цоканье каблуков заставляет меня затаить дыхание. Не хочу выдавать, что прячусь тут.

— Видела ее? Скажи, страшная! — незнакомый голос пронзает тишину. Я сразу понимаю, что речь обо мне. Сегодня я популярнее любой голливудской актрисы.

— Ну так, в принципе, ничего. Но бывшая Джо была по шикарнее. — писклявый голос второй девушки раздражал. Перед глазами возникает картина из гостиницы, где Рыжая стоит на коленях перед Джо. — Он приходил с ней на день рождение Дато. Крошка была что надо, с грацией. Все мужики от нее взгляда не отрывали, не то что эта… Напоминает мне общипанную и потасканную курицу.

— Зато смотри, как удачно она умеет раздвигать ноги. — они заходятся смехом, а я непроизвольно сжимаю руки в кулаки, раздирая ногтями кожу на ладонях. — Залетела, стала богатой вдовушкой, Жонишвили теперь не бросят её, будут содержать.

— Ага, ага! — соглашается та с ней. — Любая бы на ее месте хотела бы оказаться!

Хочется выйти и предложить ей поменяться местами. Если ей так хочется, то может спать с Дато, такой, как она может быть и понравится! Завтра у меня осмотр у гинеколога, если он подтвердит, что я здорова и готова к занятиям секса — Дато не будет ждать. Он в этот же день захочет взять то, что так долго ждал.

— Черт, да она еще тут другого найдёт дурочка. Поверь мне, такие шлюшки падкие на бабло, сколько им не давай, всего будет мало.

Их слова не столько меня задевали, сколько злили. Мнение двух куриц сейчас было последнее, что меня волновало. Были проблемы и страшнее в моей жизни. Но молчание мне всегда давалось с трудом, рот так и чесался. Мне хотелось что-нибудь сделать, достойно ответить им, но вместо этого я сидела в туалете и делала вид, что меня здесь нет.

Меня сжирало подтверждение, что я не так хороша как бывшая Джо. Они говорили правду, он предпочёл её.

Когда голоса стихли, я встала и подошла к зеркалу. Я переставала узнавать свое отражение, рыжеволосая девушка стала старше и жёстче с очень печальными глазами. Она мало улыбалась и постоянно сутулилась. Постоянно оглядывалась, боясь, что ее догонят и сделают больно. Постоянно ждала, когда наступит самый страшный момент в ее жизни.

— Соберись, Эмма. — прошептала я одними губами и распрямила спину, попыталась улыбнуться. Получалось неестественно. Сделав над собой усилие, мне удалось зафиксировать выражение лица, напоминающее «счастье».

Выходя в зал, я уже понимала, что все обсуждают только меня. Я даже слышала шёпот, различала слова, отчётливо слышала моё имя.

Нана стояла рядом с матерью, развлекая дальних родственников. Среди них была и моя мама с дочерью на руках, у нее было затравленное выражение лица. Ей определенно было некомфортно среди всех этих женщин. Глаза мамы так и кричали «Спаси меня».

— Нас не представили друг другу. — на моем пути встал мужчина лет сорока в синем костюме. У него были практически седые волосы и бесцветные глаза, отражающие только похоть. — Я один из партнёров Дато по бизнесу, Игорь.

— У Вас есть отчество? — тут же скрещиваю руки и пытаюсь возвести стену между нами. Не хочу с ним знакомиться.

— Для тебя я просто Игорь. — напрягаюсь от его голоса. Мужчина сокращает расстояние между нами, и мне сразу же начинает не хватать воздуха. Мужчина импозантен и очень симпатичен для своего возраста, и все же, по одному взгляду на него, становится понятно: за красивым фасадом скрывается извращенец. — И можно на ты!

— Простите, но воспитание не позволяет мне фамильярничать. — делаю шаг назад, моля Бога, чтобы кто-нибудь помог мне. Если Дато увидит нас вместе, то мне не поздоровится. Здесь он не будет закатывать скандал, но потом отыграется на мне.

— Люблю воспитанных и хороших девочек… — мужчина издаёт смешок и вновь придвигается ко мне. Он, как и все убеждён в том, что я лёгкая добыча. С лёгкостью раздвину ноги перед ним.

Мужчина замирает, на его лице застывает удивление. Даже испуг. Он смотрит сквозь меня, куда-то за спину, словно увидел призрака.

— Бу. — тёплое дыхание скользит по моей щеке, заставляя маленькие волоски на лице шевелиться. Замираю. Сердце же взрывается. Этот запах. Дыхание. Мужчина отшатывается.

Мне не нужно оглядываться назад, чтобы догадаться кто за моей спиной. Я вижу лица гостей. Вся вечеринка останавливается, даже музыканты перестают играть. Все смотрят на нас. Их лица искажены ужасом и страхом.

Нана делает шаг вперед, но потом отрицательно качает головой и отходит назад. Она отказывается верить своим глазам. Дато же становится красным, глаза наливаются кровью.

— Что стоим, чего ждём. И-горь! — его хриплый голос всегда производил на меня впечатление. Будоражил. Пугал. Повышал давление. И сейчас у меня подкосились ноги. Я закрыла глаза, пытаясь справиться с эмоциями. Каждый вздох причинял боль. Я хотела обернуться и увидеть его, но жутко боялась.

Джо.

— Мне плевать. Все, чего я хочу — увидеть дочь! — не было и минуты, чтобы я не думал о своих девочках — о моих куколках. Воспоминания возвращались ко мне частями, маленькими пазлами заполняли пустоту, некоторые из них вызывали новые вопросы. — Поэтому я пойду.

Виталик лишь тяжело вздыхает, утопая в кресле. Друг устал приводить доводы, почему я не должен этого делать. Он прав по всем пунктам, только ему не понять, какого это — ни разу не держать на руках своего ребенка.

Ненависть пропитывает каждую клеточку моей души. Ненависть ко мне. Даже не к Дато. Этот сукин сын виноват в том, что случилось со мной, но в том, что происходит с Эммой и дочкой — только я. Они расплачиваются за мои грехи.

Пора начать искупать вину. Прямо сегодня.

Дато всегда всего мало, он любит показуху и мелкие пакости, поэтому устраивает праздник в честь нашей дочери — крестины. У меня непроизвольно сжимаются кулаки при мысли, как он держит ее на руках, трогает маленькое тельце своими пальцами. Еще больше меня злит, что он касается Эммы.

Я стараюсь отгонять эту мысль. Не позволять себе думать об этом. Эмме больнее.

— Если ты появишься на крестинах, то можешь не дожить до окончания праздника. — повторяет Виталик. Лишь отмахиваюсь, не предавая значения его словам. Я уже мёртв.

— Поздно. Я уже накрахмалил рубашку и начистил туфли.