Мактуб. Ядовитый любовник - Лана Мейер Страница 68

– Мое поведение? – яростно взрывается Рика. Похоже, ей совершенно плевать на статус человека, которому она бросает вызов. Я был прав – инстинкт самосохранения у нее напрочь отсутствует. Или дура, или уверена в своих покровителях. Выбор вариантов невелик.

Джадир скалит зубы в неприятной усмешке, и я в два шага приближаюсь к Эрике сзади, хватаю ее за руку, притягивая к себе. Она вздрагивает всем телом, но, к моему удивлению, не сопротивляется, когда я бесцеремонно отодвигаю за свою спину.

– Все в порядке, мы уезжаем. Приносим свои извинения новобрачным, – говорю твёрдым голосом и, протягивая ладонь, пожимаю руку Джадиру Маабу, пристально глядя в холодные глаза, темные зрачки кажутся ярче и чернее на фоне покрасневших раздраженных белков.

– Мои телохранители полетят с вами, – снова напоминает мне Мааб и переводит взгляд мне за спину, глядя на Рику. – Вам больше ничего не угрожает, мисс Доусон. Не имеет значения, кто спровоцировал конфликт. Его не должно было произойти. Надеюсь, что мы поняли друг друга?

– Идите вы все к черту, – надтреснутым уставшим голосом бросает Рика и, вырвав руку из моих пальцев, направляется в сторону приземлившегося в двадцати метрах от нас вертолёту, по дороге небрежным движением плеч скидывая пиджак на асфальт.

– Я тщательно изучу видео с камер, мистер Престон, – мрачно сообщает мне Джадир, пожирая взглядом прямую спину Эрики. Я напряженно наблюдаю за ним, чувствуя, как теплая струйка крови снова скользнула по губам, и, стекая с подбородка, упала на рубашку. – Уверен, меня ждет захватывающее зрелище. Я не осуждаю вас. Уверен, что она заслужила все, что вы сделали. Но и девчонка не промах, да? Это она вас так уделала? – он поворачивается, окидывая меня снисходительным взглядом. И его самодовольной физиономии сейчас очень не хватает острых когтей Эрики и ее меткого затылка. Да и меткое колено тоже было бы кстати. Интересно, какое ждет наказание того, кто оторвёт голыми руками яйца поверенному шейха?

– Уверен, что это не ваше гребаное дело, Мааб, – стальным тоном бросаю я.

– Всего доброго, мистер Престон, – невозмутимо улыбается Джадир и, развернувшись, уходит, оставляя меня в окружении троих амбалов в черных костюмах.

– Полетаем, парни? – ухмыляюсь я, и иду вслед за Эрикой к трапу вертолёта. Когда я поднимаюсь в салон, она уже там. Подавленная и бледная смотрит в иллюминатор, игнорируя мое присутствие. Один из телохранителей садится между нами.

– Они думают, что у нас остались силы, чтобы продолжить, детка, – насмешливо бросаю я. Вскинув голову, она смотрит на меня с такой неподдельной ненавистью, что мне на сотую долю секунду становится не по себе.

– Клянусь, что убью тебя, Престон. Ты только что испоганил мне жизнь, – безжизненным хриплым голосом произносит она.

– Только не говори, что была девственницей. Поверь, я бы заметил, – небрежно бросаю я, и она бледнеет еще сильнее, сжимая кулаки и отворачиваясь.

Мы молчим всю дорогу до аэропорта, куда нас доставляют практически под конвоем. Личные вещи, документы и гаджеты получаем только перед посадкой на рейс в Нью-Йорк. Места в разных концах полупустого салона. Почти пять часов мучительных размышлений и тщательного анализа самой безумной ночи в моей жизни.

Незабываемый вечер в Париже в центре Вегаса. Так, бля*ь, и вышло.

Я нарушил огромное количество правил за одни гребанные сутки. А сейчас практически совершаю должностное преступление. Какого хрена, спрашивается? А причина полного сбоя моих внутренних установок сидит в семи рядах от меня, и ненавидит всем сердцем. Уверен, она успела вызвать копов и очень надеется, что сразу после посадки, меня под ее триумфальным взглядом усадят в машину с мигалками. И я могу, я действительно могу устроить мисс Доусон подобное шоу. В качестве морального ущерба. Хотя я не чувствую себя виноватым. Она намеренно и многократно дразнила меня, пытаясь сорвать маску с Джейдана Престона, легкомысленного, свободного художника, умеющего играть на грани, но не пересекать черту. И ей удалось. Мне не жаль, и другим она меня больше никогда не увидит.

Боинг садится в LaGuardia уже на рассвете. Закинув на плечо рюкзак, я выхожу из салона самолета последним. Неторопливо спускаясь, с удивлением замечаю одиноко стоящую внизу трапа Рику. Она успела переодеться в туалете в мешковатые спортивные штаны и толстовку. У меня тоже есть смена одежды, но я не посчитал нужным. Меня забавляло, как вовремя перелета стюардессы шарахались от меня, словно от прокажённого. А женщина, которой повезло оказаться на соседнем сиденье, поспешила занять другое свободное место. Пришлось накинуть пиджак на окровавленную рубашку. Кровотечение остановилось еще в Вегасе, но травмированная переносица жутко болела. Я уже молчу о глубоких равных царапинах на лице, оставленных дикой кошкой Доусон. Они будут заживать не меньше недели. Но в данной ситуации физическая боль больше плюс, чем минус. Упрямая крошка так и не дала мне довести дело до конца. И если бы не расцарапанное лицо и сломанный нос, меня бы сейчас мучала боль совсем другого плана. Мне еще ни разу не приходилось драться за то, чтобы трахнуть женщину. Причем с самой женщиной. Даже не знаю, кто из нас проиграл в этой битве. Наверно оба. Хотя Рика, уверен, думает иначе.

– Меня ждешь, сладкая? – спрашиваю я, вставая у нее за спиной.

– Ты никуда отсюда не денешься, Престон. Поедешь сразу в участок.

– Да? И где бравые защитники порядка и женской чести? – скучающим тоном спрашиваю я, обводя взглядом лётную зону. Стиснув зубы и сжав руки в кулачки, она поворачивается ко мне, задирая упрямый носик. Черт побери, у меня дух перехватывает от яркого насыщенного оттенка ее глаз, дублирующего цвет утреннего неба над нами. Напряженные скулы девушки и шея покрыты синяками от моих пальцев, и на какой-то краткий миг в душе мелькает подобие сожаления. Она заслужила наказание, но, возможно, я слегка переборщил. Я поднимаю руку, чтобы провести пальцами по ее щеке со следами моего безумия. Рика инстинктивно дергается, как от удара, но не отступает. Защитные рефлексы все-таки работают. Это хорошо. Они могут помочь, в критический момент. Я касаюсь ее щеки, трогаю большим пальцем искусанные губы, наблюдая, как ярость в широких зрачках сменяется растущим удивлением, даже растерянностью. Она вскрикивает, когда я внезапно резко обхватываю ее затылок ладонью, и привлекаю к себе, запечатывая рот глубоким нуждающимся, горячим поцелуем. Она, конечно, дерется, упирается ладошками в мою грудь, молотит кулачками, норовит пнуть побольнее. Но я не отпускаю ее, пока у нас обоих не кончается дыхание, а потом прижимаюсь лбом к ее лбу, шумно втягивая в опустевшие лёгкие кислород.

– Ты больной, Престон, – еле слышно бормочет она.

– Скажи, что тебя больше всего бесит, Рика? То, что я сделал или то, что не успел сделать? – хрипло спрашиваю я, облизывая губы. – Поехали ко мне, и я клянусь, что залижу все твои раны, но тебе придется сделать то же самое с моими.

– Ты поедешь в тюрьму придурок, – рычит она на меня, отталкивая в сторону. – Сумасшедший сукин сын.

Боковым зрением я действительно вижу, как к нам приближается черный бронированный внедорожник. Но это не за мной.