Домик разбившихся грёз - Екатерина Дибривская Страница 64

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Саш, ну как же ты не поймёшь! — от гремучей смеси обиды и жалости я начинаю плакать. — Мне очень жаль, но я не могу быть с тобой. Больше нет. Ты достоин девушки, которая влюбится в тебя, а не будет жить фантомной любовью к кому-то другому…

— Мне плевать, ясно? Всё равно, что ты не любишь меня, потому что я люблю тебя! Я жить без тебя не могу! Сдохну просто! Если уйдёшь, так и знай, я сигану с моста или с крыши… Но жить не стану!

Я едва ли не закатываю глаза. Что ж, теперь я понимаю, как нелепо вела себя с Алексом. Больше никогда не стану угрожать ему своим здоровьем. Это слишком мерзко, мелочно, нечестно… Ужас, одним словом!

— Ты будешь жить, Саш, — успокаиваю парня. — Ты обязательно будешь счастлив, обязательно встретишь хорошую девушку, которая полюбит тебя. Которая не будет сломана, которая не будет грезить о ком-то другом. Я не она. Я всегда любила его. Ни на секунду не прекращала. Прости, что я не нашла в себе сил оставить тебя раньше. Что довела до такой степени. Прости, если сможешь, Сашка. Не держи зла, ладно?

— Саш, пожалуйста, не бросай меня. Я буду ждать, пока ты не вернёшься.

— В этом нет смысла. — я раздосадовано качаю головой. — Не теряй время. Как бы то ни было дальше в моей жизни, я больше не смогу быть ни с кем, кроме него. Ты просто не любил, Сашка. Ты не знаешь, на самом деле не знаешь, что это такое. Я очень благодарна тебе, что ты был моим якорем, моим самым лучшим другом, но я больше не могу использовать тебя в своих эгоистичных целях!

— Нет, Сашка, — с болью шепчет он. — Ты вовсе не эгоистка. Никогда не врала мне. Это я был и остаюсь эгоистом, поэтому у тебя вроде как нет выбора. Сейчас сюда приедут мои родители.

— Что?! Ты с ума сошёл?

— Знаю, что должен был сначала спросить твоего позволения, но я не ожидал…

Игнорирую его слова, ведь теперь у меня в голове одни лишь вопросы!

— Зачем ты их позвал? Что ты им сказал, что вообще они знают?

— Я сказал, что хочу познакомить их со своей невестой… Ты же знаешь, что у нас в семье не так всё гладко, после развода — так вообще… Я им расскажу, честно. Только, давай, не сейчас. Мама скучает по отцу, они очень давно не виделись. Я думаю, может, на фоне знакомства с тобой мне удастся их помирить.

Он смотрит прямо мне в глаза. Искренне. Я не вижу подвоха или двойного дна в его просьбе.

В конце концов я чувствую себя виноватой и обязанной перед ним. Поэтому вздыхаю и медленно киваю головой, соглашаясь подыграть перед его родителями. Незачем портить его отношения с семьёй ещё больше.

А если эта игра поможет им всем немного улучшить отношения, так почему бы не спасти одну семью?

Меня потряхивает от напряжённого ожидания. Периодические взгляды Сашки, с глубокой обидой и печалью, обжигают меня. Я снова чувствую головокружение и слабость. В висках отбивает дробью головная боль. К горлу подкатывает тошнота. Но я должна быть сильной. Помогу своему другу, и совесть перестанет давить на меня.

— Наконец! Вот они пожаловали! — бросает Сашка и навешивает на лицо счастливую улыбку.

Автоматически повторяю его жест, накрываю его трясущуюся на столе руку своей и перевожу взгляд на приближающуюся пару.

Его мать, холодная и отстранённая, модно и стильно одетая, явно ухоженная, останавливается перед столиком и расплывается в змеиной улыбке, разглядывая меня.

Из-за её спины выходит отец Саши, двигающийся до этого немного в отдалении.

Наши взгляды пересекаются.

Кажется, мы оба испытываем шок.

— Мам, пап, — подаёт голос Сашка, поднимаясь. — Позвольте мне познакомить вас с моей невестой Александрой. Сашка, это моя мама, Людмила Борисовна, и мой отец, Александр Александрович. Семейство Мельченко в сборе. Ура!

Я прикована к тяжёлому мужскому взгляду. Не смею отвести глаз. Отец моего псевдожениха становится сначала красным, потом вообще пунцовым, стискивая до хруста челюсть. Его желваки приходят в движение.

Мне страшно представить, каких неимоверных сил ему стоит относительно спокойно стоять рядом и молча разглядывать меня.

Собственную невесту, которую то и дело норовит обнять его же сын.