Похищенная для монстра - Эрика Адамс Страница 64

Дальше пустота.

Нет. Не пустота. Потом я начинаю свою-другую-фальшивую жизнь с момента, где я стою перед мобилем со штрафным листком на лобовом стекле. Рядом суетится «подруга», советуя что-то…

Сучка. Именно она посоветовала обратиться мне на аукцион! Не подстроено ли это всё кем-то? И для чего?

Как бы я ни пыталась вспомнить ещё что-то, не получается!

И я не понимаю, что со мной творится?

Почему эти внезапно пришедшие воспоминания противоречат знаниям о моей собственной жизни?

Я пытаюсь понять и не могу этого сделать. А ещё внутри бушует что-то инородное и чёрное, пугающее, проснувшееся от воспоминаний.

Они будто сорвали покров.

В памяти вспыхивает ещё один кусочек из моего прошлого.

Вижу себя в зеркале с впалыми щеками и коротко стриженными волосами, поворачивающуюся спиной к зеркалу, чтобы оценить татуировку. Вспоминается, что Брэд так и не позволил пойти на повторный сеанс и временная татуировка рассосалась. Первая татуировка была глупой и девчачьей. Хорошо, что от неё не осталось и следа.

Но только не эта татуировка, которую я сделала после смерти Брэда.

Я стою в полной темноте в комнате Ксавьера и завожу пальцы за спину, словно могу нащупать слово DEATH.

Буквы, увитые плющом и шипами, ядовитыми, как моя злость. Она срывает планки разума.

Меня накрывает удушливой ненавистью, заставляющей в прошлом участвовать в пикетах и забастовках, разбрасывать листовки с радикальными призывами, изрисовывать стены зданий граффити и надписями «Смерть чужакам!»

Ненависть никуда не делась. Она глубоко впаяна во мне. Пальцы сами плотнее перехватывают острый нож для фруктов.

Я разворачиваюсь, окидывая взглядом спящего терлеанца.

Голова чуть повёрнута набок, глотка беззащитно подставлена под удар.

Бей – не хочу.

Конечно, ничем хорошим для меня это не кончится. Старший Ксавьера лично приведёт смертный приговор в исполнение. Даже если это будет означать смерть для него самого.

Но на моём счету будет два убитых монстра – не так уж плохо, правда?

Я знаю, как следует ударить.

Давай-давай-давай, поторопись, пока он не шевельнулся!

Торопись…

Но я медлю.

Дышу часто и прерывисто.

Чувствую себя зверем, загнанным в угол и скалящимся на всех окружающих.

Ненависть требует крови. Но другая моя часть, позорно зависимая и как мне раньше казалось, слабая, упорно отстаивает право на жизнь для Ксавьера. Терлеанец доверяет мне настолько, что даже не подумал о возможности покушения, хотя раньше я уже пыталась вспороть ему брюхо. Сама не понимая, как и откуда знаю, но хотела сделать это.

Во мне кипят два противоречивых чувства. Взвешиваю их, понимая, что они равны по своей силе. Дело не только в притягательном Ксавьере. Даже если бы здесь лежал молчаливый и грубый Саймон, нерешительность была бы такая же.

Невозможность причинить вред.

Нежелание вредить.

Чувствую колоссальное напряжение во всём теле.

Убийственно медленно по позвоночнику сползает капля пота.

Я шумно сглатываю.

Тревога и беспокойство за чужака. Ненавистного! Ведь они виноваты во многом. Они же, да?

Прошло несколько лет с момента «вторжения» терлеанцев на Землю.

Или не они?

Я уже далеко не подросток и разбираюсь кое в чём. Не разбираюсь в себе, но понимаю, что даже в отдельных мозаичных фактах моего исковерканного прошлого было больше чувств и подросткового максимализма, чем трезвого подхода.

Брэд видел и чувствовал иначе. Он никогда не хотел открытой конфронтации и придерживался разумного сопротивления. В то время как я рвалась к радикалам и примкнула к ним же после смерти брата. Ненависть бурлила внутри, и не давала разглядеть другое.

Сейчас я понимаю, что навряд ли терлеанцы хотели рухнуть с небес на голову землянам. Крушение было для них таким же нежеланным, как для нас. Не терлеанцы выкинули нас с братом на улицу, но государство. Не пришельцы сотворили хрен знает что с моей памятью, исковеркав и порезав её на клочки, не стыкующиеся друг с другом.

Не они же? Слова звучали на общеземном и без малейшего акцента…

Я коротко вдыхаю и выдыхаю. Осторожно разжимаю пальцы, откладывая нож.

Кто-то явно виноват. Но не Ксавьер и не Саймон.

Для них оказалось большой неожиданностью и возникший Союз, и моё знание терлеанского языка.

Какие ещё сюрпризы и секреты я обнаружу в себе? Понятия не имею…