Дурное поведение - Эмилия Грин Страница 60

Отбросив телефон, я впился ногтями в обивку кресла, пытаясь сделать вдох, но ни черта не вышло, словно перекрыли кислород.

– Руслан Иванович, по правилам нашего медицинского учреждения вы должны отдать телефон… – голос медсестры прозвучал откуда-то издалека.

Я все еще находился за сотни километров отсюда. В Лондоне. Рядом с ней. Черт. Да, я не выдержал и все-таки нарушил обед молчания, обрушившись на Агнию, как посылка с того света… После всего, что сотворил, было подло снова лезть в её жизнь, но в глубине души я надеялся, что она не забыла. Сводная сестра была единственной соломинкой, ведущей к нормальному существованию. Всё, что я делал в последние месяцы, делал с единственной целью – вернуться к ней.

Труднее всего терять несбывшееся.

В самые холодные ночи я много размышлял, как бы сложилась жизнь, если бы никто не помешал нашему первому свиданию в день Святого Валентина. Наверняка к тому моменту, когда родители признались бы в своих чувствах, я давно бы перевез рыжую царевну в какую-нибудь уютную квартирку в центре, чтобы окончательно погрязнуть друг в друге, и вся последующая грязь прошла бы мимо нас.

Но ведь не всё потеряно!

Эта мысль придавала сил, пока я не услышал в трубке его чертов голос… «Забудь её номер, ничтожество». За доли секунды тело превратилось в бесконечный полигон боли. Давние раны заныли. Зараженная чувствами к сводной сестре кровь вскипела с новой силой. Сознание отключилось на счет раз, два, три.

Во мне начало просыпаться бессознательное: то самое звериное нутро, которое, как я думал, удалось заглушить. Ни черта! Моя душа бесилась, изнемогая от ревности. Ах, Агния, моя огненная чувственная скромная дьяволица! Сколько же в тебе намешано, девочка? И отчего эта адская смесь до сих пор не дает соображать?! Прекрати!

Сердце горело ожогами наших диких ночей. Столько времени и психотропных не смогли стереть кровожадные чувства. Несколько тактов её тихого судорожного дыхания, и я вновь готов проститься с реальностью, разрушив веру в себя.

– Руслан Иванович, ваш телефон! – настаивала медсестра, пока я боролся с комком слёз в горле.

– Да, конечно…

За месяцы пребывания в клинике «Лукоморье» отвык от этой штуковины и уже не испытывал особых эмоций, заполучив её обратно.

– Надежда Михайловна, не нужно забирать у Руслана телефон! – Столяров, замерший на пороге, как привидение, хитро переводил взгляд с меня на медсестру.

– Виталий Сергеевич, но ведь не положено… – жилистая рука женщины, готовая вцепиться в айфон, неуверенно застыла в воздухе.

– Да, но Руслан в ближайшее время нас покинет. Думаю, несколько дней особой роли не сыграют. Только при условии, что никто из пациентов не узнает, – в ясных зеленых глазах врача плескались смешинки.

Скользнув взглядом по высокой подтянутой фигуре в дверях палаты, я в очередной раз усомнился, что доктор разменял седьмой десяток.

– Ну, если вы разрешаете…

– Не стоит делать мне поблажек! – вернув телефон, я отвернулся к окну.

– Руслан, я хотел поговорить… – Судя по скрежету металлических ножек, Столяров уселся в кресло.

– Уже ночь на дворе.

– Я в курсе. На следующей неделе контрольные анализы, и, если все будет в порядке, оформим выписку. Кстати, завтра воскресенье. Не понимаю, почему ты не хочешь поехать домой?

– У меня больше нет дома. Уеду, когда получу заключение о полном психическом здоровье. Надеюсь, у вас будет возможность отправить копию отцу.

– Руслан, твой отец действовал из лучших побуждений. Если бы ты не оказывал сопротивления, выписался бы гораздо раньше, и мы бы обошлись без отделения для буйных. Согласись, последние недели твоего пребывания больше напоминают отдых на хорошем СПА-курорте?

– Если бы отец мне верил, я бы вообще сюда не попал! – развернулся, сверля его презрительным взглядом.

– Знаю, это трудно и больно, но ты найдешь в себе силы его простить.

После ухода доктора я выключил свет, и небольшое помещение погрузилось во мрак.

В голове не угадывалось, что я провел больше шести месяцев в психиатрической клинике. Первые несколько недель просто выпали из памяти. Я приходил в себя, дебоширил и снова отправлялся в путешествие по чертогам сознания.

«Вы думаете, я адский шизофреник? Ха, я гораздо хуже! В разы хуже…» – шептал, накидываясь с кулаками на охрану.

Холодным осенним днем на меня снизошло прозрение в лице молоденькой девчушки с пшеничными волосами. В период кратковременного бодрствования заметил её из окна, сидящую на скамейке, давившуюся слезами. Мне стало тошно. Девчонке на вид лет шестнадцать. Совсем зеленая и уже загремела в психушку. Но самое поразительное – она могла спокойно передвигаться по саду, в то время как я черт знает сколько маялся в палате с мягкими стенами! Желание жить одержало верх, и я все-таки согласился на конструктивную беседу со Столяровым. Видимо, подсознательно я оставил для себя какие-то нити, ведущие к спасению.

Виталий Сергеевич убедил, что единственный способ выбраться на свободу – это пройти огонь, воду и медные трубы. Именно так назывались корпуса, расположенные на территории живописного подмосковного поселка.

«Лукоморье» оказалось передовой клиникой: попасть сюда можно только благодаря связям и за большие деньги. Контингент – сплошь обеспеченные люди, не желавшие афишировать проблемы со здоровьем. Медицинский профиль: маниакально-депрессивные расстройства, шизофрения, нарушения сна, анорексия, булимия, а также состояние наркотической или алкогольной зависимости. На тщательно охраняемой территории несколько корпусов.

Первый «Огонь» – для буйных пациентов. Там из палат не выпускали даже на прогулку, а на каждом этаже располагался дополнительный пост охраны. Второе здание под названием «Вода» чуть дальше. Туда определяли больных средней степени тяжести. Вечерами можно спускаться в гостиную смотреть телевизор или играть в настольный теннис, дважды в день в определенные часы занятия на свежем воздухе.