Желание и наслаждение. Эротические мемуары заключенного - Луис Алберту Мендес Страница 6

Всякий раз как подворачивалась возможность, я бегал за шлюхами в веселом квартале. Я их глубоко уважал. Наблюдал, как они подыскивают клиентов: «Ну что, потрахаемся? Не пожалеешь!». Большинство мужчин распускало губы. Сколько раз проходил я по этим мостовым! В конце концов шлюхи меня заметили, стали строить рожи и грозили побить, хотя дальше угроз дело не шло – из уважения к моему малолетству. Как я узнал впоследствии, когда ближе с ними сошелся, у них самих были дети.

Я пялился на их попки, на их голые ноги, на их размалеванные лица. Но обильный грим не в состоянии был скрыть печального взгляда их покрасневших глаз. Мне хотелось не просто глядеть на них, а узнать поближе. И все-таки было страшновато.

Подростковый возраст всегда представлялся мне праздником познания. Смутные томления тела и души. Наслаждаться – это естественное право каждого человека. Особенно молодежи, преисполненной энергии и нерастраченных эмоций. Тяжелее всего приходится пробуждающейся сексуальности. Впечатление чего-то неправильного, запретного, предосудительного – и при этом доставляющего неземное наслаждение.

Мною двигало не столько возбуждение, сколько любопытство. Мне хотелось знать. Я стремился научиться. Пытался найти выход эмоциям. И все же казалось, что что-то здесь не то. И приходило щемящее чувство недостаточности, неполноты, ущербности. Мне страшно хотелось попробовать, до смерти хотелось узнать, что доставляет такое удовольствие мальчикам постарше. Они уверяли, что скорее обойдутся без еды, чем без секса.

Люди порицали, законы запрещали, но стремление к наслаждению казалось неодолимым. И я пошел у него на поводу и решил не пренебрегать ничем. Внушил себе, что за деньги можно купить все. Благодаря деньгам закрываются рты и глаза и раздвигаются ноги.

Я призвал на помощь друга из нашего квартала, постарше меня. Готов был оплатить проезд, обед, кино и траханье – лишь бы он нашел женщину, которая согласилась бы переспать со мной, зная, что она у меня будет первой.

Решив все финансовые вопросы, мы отправились на площадь Жулиу ди Мескита. Увидев меня, женщины закричали: «Эй ты, молокосос!». Знали бы они, каков я! Хоть в придорожной канаве я бы им показал, какой я молокосос! Никто бы передо мной не устоял.

Бене шел впереди, а я за ним, наполовину скрытый его тенью. Он снял первую понравившуюся мне женщину. Они уже были знакомы. Он отдавал ей предпочтение. Было ей лет тридцать. Малого роста, но смазливенькая.

Мы сняли комнату. В нетерпении я переминался у порога с ноги на ногу. Страх и вожделение одновременно. Нужно набраться храбрости. Так я и сделал. Я ожидал стонов, воплей и всего такого!

Дверь отворилась, и Бене вышел с кривой ухмылкой. Я вошел. Женщина оценивающе осмотрела меня. В ее глазах, как и в моих, отражались страх и вожделение.

Она закрыла дверь. Снова посмотрела на меня и швырнула халат мне в лицо. Я вздрогнул. Она направилась к кровати голая. Я посмотрел на ее белую задницу. Мне бы хотелось, чтобы она была загорелая. По моему хребту прошла дрожь. Член у меня давно уже встал. Стоял, как лом. Проще было сломать мне руку, чем член. Ах, как долго ожидал я этого момента… Наконец-то!

Я похлопал ее рукой по заднице. Какая мягкая! Такую-то мне и надо! Конечно, я войду в нее, и не один раз! Кровь бросилась мне в лицо. Ах, как хорошо!

Она велела мне раздеться. Вообще она казалась какой-то отчужденной. Словно куда-то спешила. Мне это не понравилось, но я быстро сбросил с себя все. Член у меня стал как раскаленное железо.

Голый, я подошел к постели, где она уже ждала меня, раскинув ноги. Господи, Царица Небесная! Все оказалось совсем не так, как я воображал. Стало страшно.

«Как это все мерзко», – подумал я. От волнения и тревоги мне уже ничего не хотелось. Я бы ушел, да сил не было.

Тут она позвала меня. Я не обратил внимания, потому что стоял неподвижно подле кровати, уставившись на ее черный лобок с торчащими во все стороны волосами. Она потянула меня к себе, зная, что это у меня впервые. В изнеможении я лег на нее, глядя ей в глаза, напоминавшие глаза моей матери. Но член у меня еще стоял. Она взяла его рукой и ввела в себя. Большая была у нее щель! Она похвалила размер моего члена. Этого было достаточно, чтобы я с силой вошел в нее. Но что-то меня тормозило. Я входил и выходил из нее, вкладывая в этот процесс всю душу. Она торопила меня. Я тоже торопился и вместе с тем сдерживался. Никак не кончить, черт побери! Что же это такое?! Я занервничал. Боялся, что не получится. И действительно не получилось. Все тело покрылось у меня потом. Я остановился.

Выйдя из нее, я спросил, не даст ли она мне в попку. Она отказалась, сославшись на то, что ей это не нравится и она не привыкла. Я пообещал заплатить ей втрое. Она тут же уступила. Повернулась и попросила, чтобы я не торопился. Уж это я умел! Трудности это не составило. Попа у нее оказалась замечательная, на лицо даже не надо было смотреть. Кончил я быстро. Большого удовольствия не получил – все равно как если бы это была мальчишеская задница. Совсем не того я ожидал. Впрочем, я и не знал, чего ожидать. В этой спешке я достиг облегчения, но не удовольствия.

Я оделся, обтерев опавший член. Разочарованно взглянул на нее. Хотелось уйти. Комната казалась тюрьмой.

Все еще голая, она глядела на меня. Я не мог смотреть ей в глаза. Стыдно было. Она все больше напоминала мне мою мать. Заплатив сполна, я стремглав выбежал и помчался искать Бене. Теперь я уже гордился, что впервые овладел женщиной. У меня был свидетель победы. Никому из мальчишек, живших в моем квартале, этого не удавалось. Я гордился своей мужественностью.

И все же я чувствовал фальшь. С помощью воображения и собственной руки я достигал куда большего наслаждения. Я был смущен. Эта женщина внушала мне страх и даже отвращение, однако что-то побудило меня войти в ее задницу. Я так этого ждал… Но истинным для меня было самоудовлетворение. Вот тогда-то мне бывало по-настоящему хорошо. Неужели я не такой, как все? Или старшие лгут, описывая свои отношения с женщинами? Да и потаенные женские места не столько красивы и восхитительны, как о них говорят.