Возлюби вампира своего - Ирина Смирнова Страница 6

— А вот сейчас, — сменив обычную вампирскую магию на зов, я просто заставила тело мальчишки идти ко мне, игнорируя желания его разума, — у тебя действительно нет выбора.

Щенок замер в шаге от меня, пыхтя как паровоз. Причем я уже перестала использовать и магию, и силу нашей связки.

Развернувшись, я пошла вниз по лестнице, в подземелье. Первые лет сто после случившегося мне было страшно туда заходить. Боялась, что сойду с ума. Но потом стало легче, боль не исчезла совсем, просто ушла куда-то глубоко, затаилась на время.

Запах крови мальчишка учуял сразу. В замке он почти выветрился из-за сквозняков, а внизу никуда не исчез, потому что именно здесь этой крови пролилось больше всего.

— Я не хочу идти дальше! — В голосе волчонка отчетливо слышалась настороженность. Он не боялся, но здраво опасался этого места.

— Тут убили мою семью. Мою вторую семью. Всех моих братьев и сестер. Я до сих пор иногда слышу их крики, — заговорила я, повернувшись к мальчишке и не отводя взгляда от его лица. — Но я не буду заставлять тебя сражаться в моей войне. Ты будешь защищать мой мир. Ты и твоя стая. Я не буду требовать от тебя многого. — Это место словно впитало в себя мою собственную озлобленность, позволяя спокойно объяснить щенку, что именно его ожидает на новом месте. — Живите так, как привыкли. Только есть несколько правил, которые вы обязаны соблюдать. Люди не должны знать про меня...

— Можно подумать, они не догадываются! Ты же каждый вечер пьешь у них кровь. — Мальчишка брезгливо сморщился, всем своим видом выражая презрение к моим пищевым привычкам.

— Я не охочусь на своей территории. Это основной закон выживания. Вокруг гнезда должно быть тихо.

Мне не хотелось вступать в дискуссию о том, что, с точки зрения тех же оленей, волки такие же монстры, как вампиры для людей. А с точки зрения свиней и коров, монстры — люди. Есть законы пищевой цепочки, и тот, кто находится выше, всегда будет монстром для тех, кто ниже.

— А второе правило, — тут я подошла к мальчишке вплотную и уставилась ему в глаза, обрамленные удивительно пышными ресницами, — ты можешь думать обо мне все что хочешь, но вслух, при мне или без меня, никогда не смей говорить обо мне неуважительно! Я не унижаю тебя перед твоей стаей, ты ведешь себя со мной вежливо.

Возможно, когда мы отсюда выйдем, я пожалею о том, что не отыгралась на щенке за «тварь», но сейчас мне очень хотелось хотя бы попытаться договориться с ним. Мирно.

— Иначе мне придется тебя наказать, и уверяю, тебе это не понравится.

Глаза волчонка ярко вспыхнули в полутьме подземелья.

Я регулярно обновляла факелы, крепящиеся к стенам, первое время буквально заставляя себя спускаться вниз. А потом поняла, что именно здесь мне лучше всего удается сконцентрироваться. Исчезают эмоции, злость, ненависть, остается только холодный трезвый расчет.

Слезы у меня уже давно были выплаканы, жалость изничтожена. Ко всем: и к погибшим, и к выжившим. Но приступы неконтролируемой ярости я смогла победить совсем недавно, лет так восемьдесят назад. И примерно тогда же окончательно смирилась с тем, что все придется делать самой.

Собрала книги — те, которые были растащены нами по комнатам несмотря на запрет создателя, и те, которые уцелели после разгрома библиотеки. И принялась учиться. Учиться быть вампиром, учиться пользоваться магией, учиться пользоваться даром. Учиться выживать.

И заодно наблюдала за своими потенциальными врагами, чтобы определить виновны ли они на самом деле. Выискивала их слабые стороны, изучала связи с другими кланами.

Мне повезло. Я была последним птенцом. Настолько неопытным, что создатель часто запирал меня на ночь в специальной комнате, чтобы я не вырвалась на свободу, пока все спят, и не устроила бы в ближайшей деревне кровавый пир.

Мне всегда было обидно его недоверие. Но именно оно меня спасло. Убийцы просто прошли мимо...

Конечно, мне пришлось провозиться, чтобы справиться с замком, а потом очень пожалеть, что я сделала это слишком рано. или слишком поздно. Да, сначала мне было очень больно, адски больно в душе. Я искренне сожалела о своем везении. Но, к счастью, не одичала, не сошла с ума. А ведь могла.

— То есть ты позволяешь мне считать тебя тварью, но не хочешь, чтобы я говорил это тебе в лицо? — Голос щенка вернул меня из прошлого в реальность.

Наши взгляды пересеклись. Мальчишка поджал свои красивые губы, презрительно прищурился, задрав подбородок вверх, и процедил:

— Живым трупом тебе пришлось стать не по своей воле, а тварью ты стала сама. Отменной. И что бы ни произошло с твоим гнездом, оно не оправдывает того, что ты сделала со мной.

— Или ты заткнешься, или я дам тебе возможность оценить уровень моего падения. — Ухватив щенка за подбородок, я заставила его склонить голову. Все же он был выше меня, и так мне было удобнее на него смотреть.

Улыбка на моих губах не предвещала ничего хорошего, и мальчишка прекрасно это чувствовал. Я вдыхала запах его пота, слышала, как изменилось биение сердца, ощущала кожей его тяжелое глубокое дыхание. Мы смотрели друг другу в глаза и оба с трудом сдерживались, чтобы не наговорить лишнего.

— Ладно, мне достаточно того, что ты знаешь мое мнение о тебе. — Щенок решил побыть разумным и не провоцировать меня без необходимости. — Я могу вернуться к стае или ты собираешься пить мою кровь каждый вечер?

— Проваливай, — устало выдохнула я. — Теперь, когда мне не надо охранять стаю бесполезных псин, я найду кем перекусить.

— Приятного аппетита... тварь. — Щенок оскалился, рыкнул, только язык мне не показал. И мы покатились по полу, отчаянно лупя друг друга. Сцепились в живой рычащий клубок. Он кусался, пытался меня задушить, вывернуть мне руки. Я тоже кусалась и лупила его со всей силы. А потом прижала его за запястья к полу и уселась сверху, сжав его ноги своими. Поза была довольно провокационной, а мальчишка — возбужденным. Адреналин сработал.

Немного повозившись, я смогла удержать обе его руки моей одной, а ногтями другой с наслаждением оцарапала ему грудь и живот. До крови. И это было ошибкой.

Мое желание отослать его прочь и перекусить каким-нибудь припозднившимся гулякой резко испарилось. Еда была уже тут. Вкусная, разгоряченная, возбужденная.

— Пытаешься мною манипулировать, щенок? — процедила я, глядя в сверкающие от страха и азарта глаза мальчишки.

— Ты хочешь себе ручного волка, а я — ручного вампира. Все честно, — усмехнулся он.

— Я отвечаю за свою стаю, значит, должен следить, чтобы ты не создала нам проблем на новом месте.

— То есть в то, что я не питаюсь в ближайших селах, ты не поверил? — Вначале я ощутила раздражение, но потом развеселилась и даже рассмеялась. Голод, испугавшись моей странной реакции на еду, на время испарился. Сама еда уставилась на меня честнейшим взглядом и кивнула. — Ну и идиот, — констатировала я. — Я здесь живу двести восемь лет. И это мне надо переживать, не притащила ли я с собой двадцать семь лохматых проблем!