Добродетель и соблазн - Сьюзен Джонсон Страница 6

Пока Ставр пытался найти забвение в вине, у Татьяны были свои причины для бессонной ночи. Перед глазами постоянно вставал образ высокого стройного мужчины с ласковой улыбкой, и как она ни ворочалась в постели, ей не удавалось выбросить из головы соблазнительные видения. Вспоминая произнесенные им слова, его движения, она мысленно возвращалась к проведенным вместе мгновениям – всепоглощающее волшебство пленительных образов с неотразимой силой увлекало юную целомудренную красавицу, жаждущую любви.

Но она хорошо понимала, сколь компрометирующими и скандальными были ее видения, и с облегчением встретила утро. Дневной свет выставит напоказ практическую, каждодневную сторону окружающего ее мира и напомнит ей о реальности.

Но даже когда она встала с первыми лучами солнца, сознавая, что поддалась смертному греху искушения и соблазна, все равно ее переполняло чувство надежды и ожидания. Оно было непреодолимо.

Ставр тоже не спал до рассвета, который встретил с затуманенным взором и одурманенным сознанием. И что было особенно странным для человека, считавшего себя сверхпрагматичным, он ощущал пикантное, настырное и беспричинное предвкушение чего-то.

Ему следовало поехать в кабак со всеми и утолить свое вожделение.

А может, просто найти себе утешение прямо здесь. Наверняка среди его челяди или нескольких сотен крепостных нашлась бы не одна женщина, готовая переспать с барином.

Но если раньше он не задумываясь воспользовался бы подобной случайной связью, то сейчас вдруг стал разборчивым. Фиалковые глаза и каштановые волосы, простодушная, естественная улыбка и очаровательная неопределенность целомудрия – вот чего ему отчаянно хотелось.

Он, конечно, вел себя чертовски глупо. Но возможно, почувствует себя таким же мерзким развратником, как и ее муж, если злоупотребит подобной невинностью.

– Я вижу, вы опустошили все бутылки. Можно подавать завтрак?

Он резко обернулся на звук скрипучего голоса и поморщился.

Его кухарка, которая, судя по ее тону, обладала некоторым главенством среди его челяди, стояла в дверях оружейной и глядела на него. Она явно неодобрительно относилась и к выпивке, и к бессонным ночам.

– Вам принести завтрак сюда или в трапезную? – спросила она, принюхиваясь к застоявшемуся винному духу.

Равнодушный к нелестному отношению, тем более когда это касалось прислуги, граф неторопливо осмотрел разбросанные в беспорядке пустые бутылки. Каждое резкое движение глаз отзывалось мучительной болью в голове.

– В трапезную, – буркнул он и с трудом поднялся с кресла.

Тихо постанывая, он медленно направился к двери.

Напиваться до бесчувствия было не в его привычках, это княгиня во всем виновата, раздраженно подумал он. Каждый шаг давался ему с трудом, отзываясь болью во всем теле.

Да, именно она виновата в его душевном расстройстве и неудовлетворенном желании.

Но это заключение не могло ни исправить его дурного настроения, ни утолить вожделения.

Он не был уверен, что даже многоопытная куртизанка могла бы сейчас ублажить его, а это означало, что он сделал что-то совсем не так, как следовало, решил он с кислой физиономией.

Сейчас он был абсолютно неспособен сравнивать достоинства невинных девушек и искушенных красоток и сосредоточился на ходьбе, делая минимальные движения, чтобы заглушить молоточки, стучавшие в висках. Добравшись до трапезной, он с великой осторожностью опустился в кресло. Ослепленный солнечными лучами, падавшими из окон, он поднял руку.

– Закрой занавеси, – приказал он.

Затем отвернулся, чтобы избежать яркого света, и тут заметил предмет, лежавший на столе.

Серебряная детская погремушка.

Взглянув искоса на кухарку, невозмутимо стоявшую рядом, он указал пальцем на предмет.

– Это ведь что-то значит, я полагаю.

– Вы еще не заходили в детскую горенку, мой господин. Там есть кое-что, что может представлять интерес для вас, – она ухмыльнулась, – или для княгини.

– Не думаю, – коротко бросил он. – Оставь мне ветчину, а колбасу можешь убрать. Кваса сегодня не надо, только чай.

– Слушаюсь, мой господин. Но раскрашенную колыбельку все же посмотрите. Она очень милая.

Под его хмурым взглядом она поспешно выскочила из комнаты и побежала делать свою ставку. Но она улыбалась, ибо вся дворня подсматривала вчера за хозяином и его гостьей – подглядывать было не только интересно, но и выгодно, ибо слуги уже держали пари на то, как скоро княгиня вернется.

«Чертовы слуги, повсюду сующие свой нос», – проворчал про себя Ставр. С какой стати должен он хотеть посмотреть колыбельку? Отшвырнув в сторону погремушку, он потянулся к чаю.

В нескольких верстах от его усадьбы служанка Татьяны суетилась вокруг госпожи, занятой завтраком. Служанка спала в соседней комнате и знала, что княгиня провела бессонную ночь. К тому же она была не столь наивна, как ее госпожа, и то, что Татьяна вернулась в сопровождении дружинников Бирона, не осталось незамеченным. Так что у нее были собственные соображения по поводу Татьяниной бессонницы. Разве не сказал ей Тимофей, что она встречалась с гетманом? И разве не был тот предметом мечтаний любой женщины на двадцать верст вокруг?

– Как вам показался новый владелец усадьбы Кеттлеров, моя госпожа? – Ольга низко наклонилась к лицу Татьяны, протягивая ей тарелку с засахаренными абрикосами.

– Очень приятный человек. – Татьяна взяла один абрикос, стараясь не показать смятения.

Служанка отметила легкую краску, появившуюся на щеках госпожи.

– Я слышала, он лишь недавно приехал.

– Он так сказал. Кажется, вернулся с войны на Украине. Простой наемник, я думаю. – Она старалась говорить небрежным тоном.

– Говорят, он состоит на службе у польского короля. Но знатные боярские семьи всегда действуют по собственному усмотрению.