Опасная ложь - Юлия Гетта Страница 54

Твоя мать ушла от твоего отца ко мне.

До меня не сразу доходит смысл этих слов. А когда, наконец, доходит, внутри все начинает холодеть.

— Что ты такое говоришь? — ошеломленно выдыхаю.

— Говорю, как есть, Алена. Не хочу оставлять тебе еще один сюрприз на будущее.

Так вот из-за чего они с папой перестали общаться? Вот из-за чего он сказал мне тогда, что лучший друг всадил ему нож в спину?

Перед глазами неизбежно начинают мелькать картины из прошлого. Из детства. Я с папой иду в первый класс. Папа отвозит меня на занятия по танцам. Папа заплетает мне косы, папа заставляет чистить зубы, помогает делать уроки… Папа так много работает, оставляя меня с няньками. Лиза, Оля, Катя, Марина — это лишь те, которых я запомнила. Они менялись так быстро, что я не успевала к ним привыкать. Потом уже, когда подросла, поняла, что папа был слишком требовательным к ним. Как и ко мне, позже, когда я подросла. Он вообще ко всем был слишком требовательным.

Маму я не помню. По ней я не скучала. И не вспоминала даже, пока не начались проблемы в отношениях с папой. Вот тогда я могла ночи напролет реветь от обиды за то, что она бросила меня совсем маленькую, и теперь я никому не нужна.

— Ну что, Алена? Вижу, желание падать передо мной на колени у тебя пропало? — прерывает нить моих воспоминаний насмешливый вопрос, я вздрагиваю и перевожу взгляд на Костю. — Давай, иди спать. Думаю, чувство вины тебя теперь тоже больше терзать не будет.

Я молчу некоторое время, все еще переваривая услышанное. Стараюсь понять, насколько все плохо, и никак не разберусь в этом. Внутри полный сумбур.

— Я хочу знать, как все было, — мой голос звучит уверенно, даже требовательно, а глаза внимательно следят за его лицом. Но оно практически не меняется. Лишь брови слегка поднимаются вверх.

— Хочешь подробности? — бесстрастно интересуется он.

— Да.

— Зачем тебе?

— Просто хочу знать. Разве я не имею на это права?

— Имеешь, конечно.

— Тогда что тебя так удивляет?

— Твой отец в свое время не захотел ничего слушать.

— Я не мой отец.

По его лицу по-прежнему невозможно ничего прочесть. Тянется рукой к пачке сигарет, что лежит на подоконнике, вынимает одну, подкуривает, затягивается. Выдыхает дым вверх густой струей.

— Я встретил ее ночью в кабаке. Она пьяная была, с каким-то мудилой обжималась. Я не стал Диме звонить, знал, что он с тобой, скорее всего, раз она гуляет. Просто вытащил её за шкварник из бара и в тачку к себе посадил, хотел домой отвезти. Не понимал, как Дима ее терпит. Бесила она меня, тварь, и в то же время нравилась внешне. Этим ещё больше бесила. Пока ехали, она всю дорогу ревела, жаловалась на мужа. Говорила, что он ее не любит, придирается ко всему, что живет с ней только из-за ребенка, типа, если бы не залетела она тогда, то давно бы выгнал. Я ей сказал, чтобы дурью не страдала, и домой шла, ребёнку больше времени уделяла, тогда, может, и отношения наладятся. А она, сука, целоваться ко мне полезла.

Он делает небольшую паузу, снова затягивается и медленно выдыхает дым, рассеянно глядя перед собой. Я буквально кожей чувствую, насколько тяжело дается ему этот рассказ, наверное, почти так же, как мне слушать.

— Точнее, сукой в тот момент был я, потому что она хотя бы пьяная была, а я в тот вечер вообще не пил, — продолжает он, все так же глядя перед собой в одну точку. — И все равно не выкинул ее из машины. Она очень красивая была, тварь. Шептала всякую чушь, в любви признавалась. Говорила, что Диму давно не любит, что я намного лучше него, и что с первой встречи она меня хочет. А я, дебил, уши развесил. Ещё и сказал, что она мне тоже сразу понравилась, но она замужем за моим другом, а значит, пусть валит домой к нему и к дочери. И она свалила, а через неделю приперлась ко мне с вещами, вся в слезах и соплях. Сказала, что он ее ударил, синяки показывала. Умоляла разрешить ей остаться хотя бы на одну ночь. Я не смог ее выгнать.