Уроки вирта - Анастасия Градцева Страница 50

— Родной, да я в жизни никуда и никогда не летала, — попыталась объяснить я свою реакцию. — Мой загранпаспорт (еще бы знать, зачем я его вообще делала?) девственно чист, а предел моих мечтаний — поездка в Питер на выходные. Так что я не расстроюсь в любом случае. И знаешь, почему? Потому что ничего не жду. В моей голове даже нет мысли о том, что на Новый год можно куда-то полететь. Я планировала, что мы с тобой будем просто пить шампанское, пускать фейерверки и целоваться под бой курантов.

Илья от моих слов еще больше помрачнел, пробормотал что-то о том, как это все неправильно, а потом обнял меня и пообещал баловать. А еще пообещал, что в марте мы обязательно полетим в Италию.

Я, конечно же, согласилась, и Илья наконец повеселел.

И тут вдруг папа с этим внезапным подарком и демонстрацией своих бесконечных финансовых возможностей! И ведь понятно, что он не хотел обидеть сына, но по гордости Ильи это проехалось очень болезненно. Мне стоило больших трудов уговорить его принять путевки и убедить, что Максим Владимирович вообще-то правда хотел нас порадовать. И не его вина, что у него уровень эмпатии как у табуретки.

— Папа как всегда, — ворчал потом Илья, когда уже успокоился. — Делает, как считает нужным, и плевать хотел на остальных.

— Смотри на это с позитивной стороны, — предложила я. — Мы третьего января улетим в лето и будем купаться в море, трахаться и пить коктейли.

— Мне нельзя пить алкоголь, — фыркнул Илья. — Я моментально пьянею и начинаю нести всякую чушь, за которую мне потом стыдно.

— О да, я помню, что ты мне тогда писал, — захихикала я. — Диииина, а ты правда не любишь секс? А почему? А хочешь я тебе покажу свой шкаф с игрушками?

— Вот кто бы жаловался, — парировал Илья, слегка покраснев. — Если бы я тогда не бухнул и не разоткровенничался, у нас бы, наверное, и не было ничего.

— Наверное, — тут же помрачнела я. — Страшно представить, если честно. Мне кажется, что ты всегда был. Ну в смысле со мной. И это так… хорошо и правильно.

— Да…

Мы, не сговариваясь, потянулись друг к другу, переплели пальцы рук и замолчали. Я привычно прижималась к твердому, теплому плечу и думала о том, что любовь оказалась совсем не такой, как я ее себе рисовала в розовых мечтах. Илья — лучший человек на свете по версии меня, и тем не менее он совсем не идеален. Ох, далеко не идеален! У него есть куча недостатков: он любит все контролировать и по сто раз все проверяет и перепроверяет, он сложный в быту, он может работать или играть всю ночь, а потом весь день быть злым как шершень, а еще он носит эти дурацкие подростковые толстовки с супергероями! И не из-за отсутствия денег на другую одежду — они ему реально нравится!

Когда я как бы невзначай предложила прогуляться вместе по магазинам и подобрать ему кое-что из вещей, Илья тяжело вздохнул и повел меня к шкафу. Открыл его и показал на вешалки с костюмами и модными рубашками, на полки с кашемировыми свитерами и коробки с дорогой обувью.

— Солнышко, у меня есть все это. Иногда приходится ходить с отцом на мероприятия, и я в курсе, как там надо выглядеть. Но носить такое каждый день я не хочу. Или для тебя это какой-то принципиальный вопрос?

Наверное, еще полгода назад я бы ответила «да!», потому что — ну как это! — мой парень и не одет так, чтобы на него все восхищенно оборачивались? Непорядок!

А сейчас… сейчас я наконец оценила, как круто, когда тебя не пытаются переделать под себя. Илье ведь тоже не все мои вещи нравятся. По-моему, на те оранжевые леггинсы, которые я ношу с длинным белым свитером, у него вообще аллергия. Но он же не говорит мне, чтобы я их выкинула или хотя бы перестала носить.

— Нет, это абсолютно твое дело, — искренне сказала я. — Мне будет приятно, если ты выполнишь две моих просьбы относительно одежды, но это совсем не обязательно.

— Какие?

— Первая — попробовать купить хотя бы одну толстовку на размер или даже на два меньше, потому что ты обычно берешь себе икс эль, а в нем не видно твоего шикарного тела.

— Подкат засчитан, — хмыкнул Илья. — Ладно, попробую. А вторая просьба?

— А вторая, — сказала я с придыханием и достала из шкафа темно-синий костюм, — одеться вот в это для меня прямо сейчас. Я уверена, что тебе охуенно идет пиджак и узкие брюки, и я очень — очень! — хочу на это посмотреть.

— Только если потом ты сама с меня этот костюм и снимешь, — поддразнил меня он.

— Я расстегну тебе брюки и отсосу, идет?

— А ты умеешь убеждать, — ухмыльнулся Илья, опаляя меня потемневшим взглядом, и начал быстро одеваться.

Я мысленно мурлыкнула, вспомнив тот горячий секс, который у нас тогда получился. Илья выглядел как картинка из модного мужского журнала, ему это так шло, что я едва не кончила от одного его вида. Что ж, может, и неплохо, что он не носит такую одежду постоянно, иначе мне пришлось бы отгонять от него соперниц лопатой. А если бы они еще знали, каков мой парень в постели… то все, тушите свет. Очередь на Илью бы выстроилась отсюда и до Калуги, а то и дальше.

— Можно задать тебе вопрос? — вдруг спросила я, потому что мысли о сексе тут же натолкнули меня на одну беспокоящую вещь, которую я давно хотела обсудить.

— Конечно.

— А ты… ты же пробовал секс с доминированием и подчинением?

— Эээ, ну да. Пробовал.

Внутри тут же коротко и неприятно кольнуло. Чертова секс-блогерка Маша, когда же я уже перестану к тебе ревновать?!

— И тебе понравилось? — продолжила я.

Хотя — ну кого мы обманываем? — Илье, с его стремлением все контролировать, такое сто процентов должно было зайти.

— Да.

— А почему тогда ты не хочешь попробовать это со мной?

Растерянный взгляд светло-серых глаз.

— Дин, у нас и без этого прекрасный секс, — неуклюже начал он. — Тебе совсем не обязательно подстраиваться под все мои желания, и…

— А ты не думал, что я тоже этого хочу? — срывающимся от волнения голосом проговорила я. — Ты не думал, что я постоянно вспоминаю наши звонки и то, как ты мне отдавал приказы… И как меня крыло только от одного твоего голоса…

Илья сдавленно выругался, его глаза лихорадочно заблестели, а губы раскраснелись, что было явным признаком возбуждения.

— Ты могла сказать мне об этом!

— Ну вот, — я издала растерянный смешок. — Говорю.

— Солнышко мое, — его голос, хрипловатый, бархатный, властный, обволакивал меня, затягивая в сладкий дурман, а губы неторопливо ласкали мочку уха. — Ты не боишься, что мне слишком сильно это понравится? Видеть тебя такой открытой, такой сладкой, такой послушной…

— Боюсь, мне это понравится не меньше, — возбужденно выдохнула я, ерзая у Ильи на коленях.

— Будешь меня слушаться? Будешь делать все, что я говорю?