Цена твоей любви - Ольга Дашкова Страница 50

Маме пришлось все рассказать, но она не осудила, она все понимает, самая лучшая женщина на свете, а вот папа рад, что у него будет внучка.

– Мама, мама, смотри, какой пес. Чили, Чили, ко мне, иди ко мне! Мама, давай мы его возьмем себе.

Сын стоит рядом с каким-то мужчиной, тот держит в руках воздушного змея, черные спортивные штаны, кроссовки, толстовка, капюшон, который скрывает лицо, и синяя теплая жилетка.

Он что-то говорит сыну, тот слушает, а потом, замахнувшись левой рукой, кидает палку, собака бежит за ней. Мужчина лишь на секунду оборачивается, а мое сердце учащает ритм, тело обдает жаром, пульс стучит в висках.

Я делаю шаг, второй, третий, ноги как ватные, но я иду к мужчине, который стоит, уже отвернувшись.

Ну же, повернись еще. Повернись, пожалуйста, посмотри на меня.

Но, когда он делает это снова, ветер срывает капюшон с его головы, а я вижу призрака. Дыхание замирает, сердце набатом стучит в груди. В его синих глазах столько боли и сожаления, мужчина идет навстречу не спеша, словно проверяя мою реакцию на свое появление.

– Матвей, – шепчу одними губами, ветер и с моей головы срывает капюшон, раскидывая волосы по плечам.

Он совсем рядом, я чувствую его, хочется плакать и смеяться, но по щекам тонкими дорожками текут слезы.

– Не плачь, пожалуйста, любимая, только не плачь.

Охрипший голос, холодные пальцы на моем лице, он стирает слезы, сам бледный, похудевший, около глаз морщинок стало еще больше. А я не могу сказать и слова, ступор, шок, непонимание, а еще гнев, зарождающийся внутри.

– Как ты мог…– не кричу, а еле говорю, без сил ударяя его в грудь.– Как ты мог так поступить… бросить нас…как?

–Так надо было, прости, милая, прости меня, не мог иначе.

Берет мои ослабшие руки, целует пальцы, заглядывает в глаза, а у самого столько в них боли и сожаления.

– Господи, я думала, что умру, ты понимаешь, как это?

– Понимаю, милая, все понимаю, я сам практически умер.

Боль в душе отпускает, накатывает слабость, а еще спокойствие, с ним рядом даже дышится иначе.

– Я так тосковала по тебе, – провожу пальцами по лицу, трогая лоб, скулы, губы.– Мы тосковали.

– Я тоже безумно скучал, знала бы как, волком выл, на стену лез, но не мог раньше.

– Ты потом расскажешь.

– Конечно, любимая.

– И никогда больше не уйдешь.

– Никогда.

Все продолжаю гладить его по лицу, словно знакомясь заново. Матвей прижимает к себе, быстро целует в губы, потом сильнее, жадно сминая их, тяжело дышит.

– Моя нежная девочка. Люблю тебя так, что, если надо, заплачу любую цену.

– Не надо, прошу, не надо больше ничего, просто люби, как я тебя.

– Скажи еще.

– Люблю, очень люблю.

Плачу как ненормальная от радости, переполняющего счастья, Матвей снова утирает слезы, целует.

– Мама, папа, смотрите, что мы умеем.

Костик поднимает палку вверх, собака встает на задние лапы, он смеется, подбегает к нам.

– А папа сказал, что это теперь моя собака и она будет жить с нами в большом доме. Папа, ведь так?

– Да, сынок,– Матвей улыбается, садится на корточки, пытается отбиться от пса, который хочет запрыгнуть на него.– Конечно, все вместе, в большом доме: мама, ты, я, Чили.

– А еще сестренка.

– Какая сестренка?

– Которая в животике у мамы. Она еще совсем крошечная, мне так дедушка сказал, но у нее уже есть ручки и ножки.

– В животике? – Матвей поднимается, на лице удивление, шок, а я не могу сдержать улыбку.Наверное, я была такая же, когда несколько минут назад увидела его живым.

– Да, Жаров, у тебя будет дочь, ведь ты не мог просто так отпустить меня и умереть.