Не смей меня желать - Анна Квин Страница 47

– Твою ж мать…

Марк бормочет что-то бессвязное, стараясь не стискивать волосы на ее затылке, когда Ника облизывает его, как эскимо на палочке. Проводит языком по вздувшимся венам и скользит по влажному члену руками следом за губами, сжимает у головки, вдыхает и погружается снова, а потом начинает сосать так горячо, плотно и влажно, создавая долбанный вакуум и заставляя буквально хрипеть от неконтролируемого желания и двигаться бедрами ей навстречу. Рот Ники – врата рая – горячие, тугие и влажные, в них хочется погружаться все сильнее, глубже толкать настойчивее бедрами, и Марк, не в силах сдерживаться, давит на затылок, притягивая к себе ее голову.

Тормоза отказывают совсем, и он погружается глубже, до судорожного глотательного движения и даже мысль о том, что может быть стоит дать ей отдышаться, неспособна заставить думать.

– Еще, – вырывается стон, когда Нике удается немного отстраниться и глотнуть воздуха, и она послушно снова насаживается на член, творя языком нечто невообразимое.

Перед глазами фейерверки, и Марк сдавленно стонет.

– Тише… замри…

Но это служит сигналом, после которого горячие губы смыкаются под головкой и, напряженно сжимаясь, скользят вниз. Руками Ника ласкает поджимающиеся яйца, и становится понятно, что остановиться точно не выйдет, не сейчас, когда она такая восхитительная.

Она работает ртом все быстрее, издавая такие восхитительно влажные звуки, что остатки контроля развеиваются, Марк глубже толкается в ее рот и хрипло стонет: «Ника…» – пока кончает тугими струями в ее рот, она послушно сглатывает до последней капли и только потом с довольной улыбкой отстраняется, в то время когда Марк может только тяжело дышать, опираясь спиной на стену.

– А вот теперь можно и поговорить, – довольно заявляет она, но парень делает шаг вперед, подтягивает штаны и подхватывает ее на руки.

– Куда ты меня несешь? – уточняет Ника, нахмурив брови.

– Моя очередь, – говорит Марк и наслаждается тем, как потемнели ее глаза и моментально напряглись соски.

Ника

– Моя очередь, – говорит он, и я вспыхиваю, как свечка. Секунду назад, когда стояла перед ним на коленях не испытывала ни малейшего смущения, а когда он укладывает меня на диван прямо в туфлях и плавно разводит ноги в стороны, готова умереть со стыда. Я до сих пор не верю, что решилась к нему прийти. И в то, что он меня не прогнал, ну и, по всей вероятности, не прогонит. Об этом говорит его хищная улыбка, когда он одним движением срывает с меня трусики. Лучше ему не знать, сколько я на них потратила.

– Я скучал, – признается Марк и нежно сверху вниз проводит большим пальцем по моим важным складочкам, я выгибаюсь и тихо шепчу сквозь стон.

– Я тоже.

Он не спешит, медленно массирует подушечкой пальца клитор, а я не могу даже связно мыслить, потому что это просто взрыв, фейерверк перед глазами. Кажется, я давно стала зависимой от его пальцев. Я так думаю, пока не ощущаю в себе его язык.

Марк нежно втягивает губами клитор, и меня буквально подкидывает на диване от наслаждения, но ему этого мало и он вводит в меня палец – это так умопомрачительно сладко, что происходящее кажется сном. Его язык вырисовывает восьмерки, а палец двигается во мне в своем ритме, заставляя подлетать на новые вершины блаженства. Это так упоительно хорошо, что я невольно притягиваю его голову ближе, чувствую на себе его язык, его губы и пальцы, и перестаю вообще понимать, где нахожусь.

Меня штормит и качает от влажного ощущения языка между моих ног, он ударяет сильнее, то ускоряет, то замедляет темп, а я не могу соображать, дрожу всем телом и чувствую, что улетаю в какой-то долбанный космос. Мне на секунду жаль, что я летаю без него. А потом становится все равно, так как меня сметает наслаждение – такое яркое и сильное, что кружится голова.

– Марк… – шепчу я, выгибаюсь и содрогаюсь снова, потому что его губы все еще на мне, потому что мне так хорошо, что не хочется, чтобы это состояние заканчивалось. Когда я расслабленно замираю в его объятиях, он еще раз нежно проводит языком снизу вверх, заставив меня вздрогнуть, и поднимается выше, стискивая в объятиях.

– А вот теперь можем поговорить, – предлагает Марк и получает недовольный взгляд.

– Нет. Не хочу говорить. У тебя есть бухло? Впрочем, – морщу нос. – К черту твое бухло, у меня есть свое в машине. Принеси, а? Ключи в сумочке. И захвати мой чемодан.

Марк смотрит долго, и я закусываю губу, жду его ответа, стараясь демонстрировать уверенность, которой нет. Но потом парень поднимается, берет с пола спортивные штаны, и я вижу, он сдался.

– Ты ведь потом пожалеешь, Ника.

– Может быть, – зачем спорить с человеком, уверенным в своей правоте. – Только вот сейчас я жалею о потерянном времени. Каждый день, проведенный без тебя, я жалела об этом. Скажи, неужели ты не вспоминал меня?

– Всегда… – Он сглатывает и на сердце разливается тепло.

– Так давай будем вместе, пока мы оба хотим этого до звезд перед глазами.

– А если это путь в никуда?

– Понимаешь, я не знаю как ты… но я уже нигде. Если тебя нет рядом, я не живу, просто существую. Я люблю тебя, Марк, очень сильно.

– И я люблю тебя, Ника, – с тихим выдохом признается он. – Но мне будет чертовски сложно сделать тебя счастливой.

– Ну две минуты назад получилось же.

Он улыбается и качает головой, показывая, что имел в виду совсем не это, но, к счастью, молчит и идет в машину за шампанским и вещами. А я лежу и глупо улыбаюсь, потому что все и всегда бывает так, как хочу.

И Марк еще не в курсе, что я прекрасно знаю, как сделать нас счастливыми. Даже если он какое-то время будет сопротивляться.

– И кстати… – Я прикусываю губу и потягиваюсь, разглядывая вернувшегося Марка. Он уже кинул вещи в прихожей и теперь возится с шампанским. – Помнишь тот наш секс, когда ты ушел? Я должна тебе кое-что сказать.

– Ник… – Марк сжимает зубы и качает головой.

– Тсс… – Одергиваю его я, пока не начал оправдываться. – Я хочу повторить… – признаюсь и ловлю в глазах жадный блеск.

– Ни-и-к, – тянет он не то потрясенно, не то восхищенно.

– Ну а что? Мне понравилось.

Марк

Неделя спустя

– От, Марк, какого хрена-то? – возмущается Самбурский, раздраженно разглядывая парня, который занимает всю прихожую и не дает работникам совершить акт вандализма, а именно втащить новый кухонный гарнитур. – Ты, сука, у нас гордый и тебе не нужны мои деньги. Ника – отважная жена декабриста, и ей не нужны мои деньги. А я всю жизнь ради них вкалывал. Твоей матери тоже не нужны мои деньги, видимо из семейной солидарности. Мне-то они нахера? Я один, как дебил, слоняюсь в своем особняке. Я зарываюсь на работе, потому что вокруг меня идиоты, а единственный человек, которого я хочу видеть начальником охраны, потому что тупо доверяю и знаю, он не воткнет мне нож в спину – не идет на эту должность, ибо у него гордость. Он живет с моей дочерью в старой «хрущевке», с мебелью, которую покупали еще мы с твоим отцом, и не дает мне поставить тут долбанный кухонный гарнитур. Вот скажи, кому от этого хорошо? Нике что ли?