Моя невинная девочка - Екатерина Орлова Страница 45

Закрываю за собой дверь и иду к своему столу. Не успеваю присесть, тут же раздается стук, а потом дверь открывается и, к моему разочарованию, на пороге оказывается Марина с моим кофе. Откровенно говоря, я надеялся, что Софья переступит через свою гордость и войдет, чтобы мы действительно могли обсудить сложившуюся ситуацию. Благодарю секретаря за кофе и устраиваюсь в своем кресле. Откинувшись на подголовник, смотрю на потолок и кручусь в кресле из стороны в сторону. Херня какая—то у нас с Соней в отношениях. Никак не могу понять, кто из нас неправ. То ли я со своей гиперопекой, то ли она со своим максимализмом. И самое интересное во всем этом, что я не хочу выяснять. Хочу дожать, чтобы она сделала так, как я считаю правильным. Чтобы покорилась мне и перестала дурковать. С другой стороны понимаю, что я ей вроде как не отец, чтобы принимать решения за нее, но даже сама мысль, что кроме меня, ее некому направить и подсказать, снова возвращает меня к желанию надавить. Кажется, я запутался.

Набираю Иру.

– Привет. Ну что там?

– Подняли. Спасибо за помощь. Мамонов хороший следак, под моим чутким руководством точно раскрутит дело. Знаешь, я не люблю предварительные выводы, пока не подтверждаются мои догадки, но, даже просто окинув дело одним глазом, я почти на сто процентов уверена, что все дороги ведут в Рим. Ты понимаешь о чем я?

Конечно, понимаю. Когда Ира так говорит, значит, в деле замешан кто—то влиятельный. Кто—то, с кем бодаться будет очень тяжело, если не сказать практически нереально.

– Соня к тебе поехала. Не говори ей таких вещей, ладно? Просто скажи, мол, занимаемся. Не надо, чтобы она слишком много знала, ее защитить некому.

– А ты ей на что?

– Не факт, что и я у нее есть.

Ира вздыхает, а я потом я слышу улыбку в ее голосе.

– Два балбеса, – говорит она. Я мог бы спросить, что она имеет в виду, спросить совета в конце концов, но не хочу. Я хочу, чтобы Софья напрямую сказала мне, где я, по ее мнению, облажался. Потому что я готов вести диалог, если она будет готова выслушать то, что ей, скорее всего, не понравится. – Ладно, Макар, мне надо бежать.

– Спасибо еще раз, Ир.

– Да мне—то за что? За то, что, благодаря тебе очередную премию получу? – смеется она. – Счастливо. И помирись со своей девочкой, она ж несмышленая совсем.

С этими словами Ира отключается, а я делаю глоток кофе и наконец ныряю в работу с головой. Богомолова обещала мне сделать копии дела, чтобы я мог помочь следователю при необходимости. Но теперь меня очень беспокоит вопрос о том, что же это за «Рим» у нас там такой.

За пару часов до окончания рабочего дня я уезжаю к нотариусу, где мой клиент заключает важную сделку, а я страхую, чтобы все было в порядке. Я мог бы послать кого—то из помощников, но мне надо было вырваться из офиса. Наверное, для того, чтобы побыть подальше от Софьи и попытаться разобраться в своих чувствах. Простой в пробках очень хорошо способствует мыслительному процессу, поэтому в семь часов вечера я сижу в машине под общежитием Сони и набираю ее номер. Сначала она игнорирует звонки, потом сбрасывает, не читает сообщения. Я знаю, что она делает: Сонечка мстит мне моими же способами. Я игнорировал ее не потому что не хотел слышать или читать ее сообщения, а потому что никак не мог до конца разобраться, что чувствую по поводу нашей размолвки. Она же делает это просто чтобы наказать меня. Как любит говорить моя мама, «тем же салом по сусалу».

– Да! – наконец раздается в трубке раздраженный голос Софьи. Улыбка сползает с моего лица. Мне не нравится, что она так разговаривает со мной.

– Софья, сбавь резкость, – спокойно говорю я. – Выйди, поговорим.

– Куда выйти?

– Я у твоего общежития.

– И ты считаешь, что я прямо сейчас вот так просто выпорхну к тебе после того, как ты перед моим носом закрыл дверь своего кабинета?! – со злостью выпаливает она.

– Софья!

– Спокойной ночи! – зло цедит она сквозь зубы и отключается.

– Засранка! – рявкаю на телефон, отбрасываю его на соседнее сиденье, завожу машину и объезжаю ее общежитие, чтобы выехать со двора и свалить.

Мне еще пигалицы истерики не закатывали! Блядь, вот не зря я не хотел связываться со своей студенткой. Ох, не зря. Она мне еще весь мозг выест чайной ложечкой. Да к херам все! Не получилось, ну и черт с ним. Притормаживаю, пропуская выезжающую машину, а потом газую, выворачивая из—за угла, и чуть не сношу Софью, которая выскакивает на дорогу. Резко торможу, поднимаю ручник и, даже не озаботившись тем, чтобы заглушить двигатель, вылетаю из машины. Подбегаю к Софье и хватаю ее за локти.

– Ты, блядь, ненормальная?! – реву прямо в ее лицо. – Какого черта вылетела на дорогу?!

Она испуганно смотрит на меня огромными глазами.

– Я не видела, – бубнит Софья, а я, повинуясь инстинктам, встряхиваю ее.

Сердце сейчас выскочить из груди от страха. Что, если бы машина ехала быстрее? Что, если бы я отвлекся на что—то и не заметил ее? От ужаса картинок, которые мелькают перед глазами, волосы на затылке встают дыбом. И меня накрывает такая ярость, что я едва удерживаю ее в себе. Это пиздец, как сложно, когда тебе хочется одновременно убить эту маленькую засранку, и в то же время прижать к себе и облегченно выдохнуть. Сзади раздается сигнал автомобиля. Оборачиваюсь и вижу, что перекрыл проезд, а за мной уже стоит две машины.

– В машину! – рявкаю на Софью, подталкивая вперед.

– Я никуда с тобой не поеду! – артачится она, сложив руки на груди.

– Соня! В машину, я сказал!

Хватаю ее за локоть и волоку к пассажирской двери. Открыв, буквально швыряю Софью на сиденье и захлопываю дверцу. Машу рукой водителю, который стоит за мной, устраиваюсь на водительском месте и, пристегнувшись, рву с места, полируя шинами асфальт.

– Пристегнись! – рявкаю Софье.

– Не командуй! – огрызается она, но делает, как я сказал. – Куда ты меня везешь? – спрашивает она, когда мы выруливаем со двора.

– Разговаривать, – цежу сквозь зубы.

– Мы можем и в машине поговорить.

– Сейчас время помолчать.

– Да не буду я молчать!

– Соня, блядь, не доводи до греха!

Нахлобучишись, она встряхивает сложенными на груди руками и упирается хмурым взглядом в лобовое стекло. Так—то лучше. Теперь я могу спокойно отвезти нас ко мне домой, и там уже поговорить. Или прибить ее, потому что бесит!