Ты меня (не) купишь - Лея Кейн Страница 44

– А-ах! – все, что успеваю вымолвить на полустоне.

В уголках глаз щиплет от предательства собственного тела. Не могу бороться. Сил нет. Слабое, беззащитное, сломленное существо, напрасно бьющееся в силках опытного охотника.

– Детка, ты мне не рада? – Чеховской чуть отстраняется, заметив, как скупо я отвечаю на поцелуй.

– Ты мерзавец, – произношу я сипло, глядя ему в глаза.

Улыбка сходит с его лица, брови хмуро съезжают на переносицу. Он стискивает зубы, но я нисколько не боюсь. Пусть ударит, убьет, а молчать не буду.

– Тебе не стыдно так жестоко поступать с Лучианой?

– Ей же не было стыдно раздвигать ноги, – шипит он зло.

– Она совсем молодая, влюбленная. А ты взрослый мужчина, взваливший на себя заботу о ней. Почему ты не подаешь ей пример?

– Подаю. Демонстрирую, что нельзя идти на поводу избалованных сопливых деток.

– Ты демонстрируешь свое скудоумие и равнодушие к ней. Лучиана думает, ты ее не любишь. Не остановишься – потеряешь ее, Ром.

– Класс! – выплевывает он. – А что посоветуешь ты, Дарья Николаевна? Выдать ее замуж за Котю? Пожать ему руку? Подарить им квартиру на свадьбу? И с гордостью говорить прессе о своем зяте?

– Почему нет? – удивляюсь я. – Вряд ли Лучиана беременна от наркомана, сидельца или бомжа.

Уголок его губ дергается:

– Вряд ли она беременна от принца. Все будет так, как я решу.

– Ее желания тебя совсем не волнуют? Тогда, может, и мои через неделю перестанут интересовать? Ты понимаешь, что своим отношением к ней отталкиваешь меня от себя? Я не испытываю к тебе ничего, кроме страсти. Но она – явление временное.

– Только ли страсть? – не верит он. – Завтра утром я улетаю в ***ск, вернусь в пятницу. Думаю, эта командировка всем нам пойдет на пользу: мне, тебе, Лучиане, Коте. У тебя будет целых три дня, Бабочка, чтобы убедиться, – нихрена это не страсть. Это нечто большее. Я вживлен в тебя, как и ты в меня. И нам придется смириться со всеми недостатками друг друга. Нам не по четырнадцать. Нас уже не переделать. Я всегда буду ставить свои желания и выгоду превыше всего, – заявляет Чеховской, разрезая этими словами воздух. – Но ведь мои желания зачастую связаны с теми, кого я… люблю. – Тыльной стороной ладони он гладит меня по щеке, с нежностью разглядывая мое лицо. – Я из-за тебя на работе сосредоточиться не могу. Просочилась глубоко.

– Кристину навести, – язвлю я.

– Нет больше Кристины, сказал же. Так что теперь все только в твоих руках. Три дня на раздумья, Бабочка. Выберешь меня сама и снимешь это гребаное обручальное кольцо, – кивает он на мою руку, – получишь новое. Выберешь его – пожалеешь.

– Угрожаешь мне? – обалдеваю я.

– Предупреждаю. Потому что со Степой ты будешь стареть скучно и мучительно, рыдая в подушку из-за упущенного шанса круто изменить свою жизнь.

– Изменить ее с тобой?

– Будет изумительно, – сверкает он зубами.

Да уж, только Роман Чех может сделать настолько нестандартное предложение руки и сердца, выбив у меня почву из-под ног и перемешав все мысли в голове.

В его объятиях я плавлюсь. Забываю о Степе, о том, как холоден и жесток Чеховской, как я рискую. Он самый опасный кукловод. Отправится в огонь – и мы вслед за ним поплетемся, как овечки.

– Мерзавец, – повторяю я шепотом. – Ненавижу тебя.

Улыбнувшись еще шире, он опять атакует меня поцелуем.