Древняя история секса в мифах и легендах - Владислав Петров Страница 43

Но не всегда все так однозначно. Нередко женщины, девушки и даже совсем юные девочки сами провоцировали светило. Охне, первая женщина полинезийцев, живущих на атолле Нукуману, влюбилась в Солнце и стала преследовать его: чуть восток заалеет, а Охне уже лежит на какой-нибудь возвышенности в самой что ни на есть зазывной позе. И Солнце не выдержал, сдался... Миф о девушке, которая голяком улеглась на пригорке и лежала так, пока Солнце не послал в нее свои лучи, есть и у виннебаго. Примерно так же соблазнила Солнце первоженщина индейцев кваки-утль. (Кстати, в мифах квакиутлей описан и еще один способ чудесного зачатия — от деревяшки, за которую девушке достаточно было немного подержаться, и дело в шляпе, то есть не в шляпе, конечно...)

По стопам этих хитроумных барышень пошли первоженщины кирибати, восточных керес, тева (эта еще и всех предложенных ей свыше женихов отвергала — видимо, берегла себя для Солнца), тонганцев, южных пайютов, навахо (не та, что спереди и сзади одинаковая, а другая, и эта другая не только от солнечных лучей, но еще и от капель воды беременела), а также хопи. Впрочем, у хопи бытуют и другие легенды о первом зачатии. Одна приписывает его глине, случайно попавшей в вагину женщине-гончару, другая — водяной струе, третья — орлиным перьям, которыми местные красавицы удовлетворяли себя в ожидании, пока будут сотворены мужчины, — и надо же, залетели...

В мифах одних народов зачать от Солнца могли все желающие. Женщины каяпо, например, просто укладывались рядком и ждали, пока светило соблаговолит... ну и загар, опять же. Так же поступали ламахолотки с острова Солор в Малайском архипелаге. Но у них «солнечные» зачатия приобрели исключительно кулинарный смысл. Они беременели на восходе мальчиками — специально чтобы сразу после родов употребить их в пищу. Если же мифические ламахолотки хотели родить девочку, то раздвигали ноги навстречу западному ветру.

У других народов сношение с Солнцем было событием из ряда вон выходящим, доступным только избранным женщинам, и соответственно оно приводило к выдающимся последствиям. Солнечные лучи, по сообщению уйгурского эпоса «Огуз-наме», поспособствовали рождению легендарного героя-прародителя огузов Огуз-хана. А мифический правитель Древнего Китая Чжуань-сюй, чье имя толкуется как «истинный человек», был зачат от луча звезды, которая в общем-то тоже солнце, только очень далекое.

Или вот еще одно высокородное зачатие — у сицилийцев. Как гласит местная легенда, некоему королю предсказали, что его дочь в четырнадцать лет забеременеет от светила. Это был, видимо, очень глупый король, потому что, недолго думая, он заточил принцессу в башню без окон. Упрятал бы в подвал — и не было бы проблем. А башню эту какие-то халтурщики построили так, что принцесса куриной косточкой смогла проковырять дыру, куда Солнце и просунул свой тоненький лучик. То-то удивился папаша, когда у дочки обозначился животик. Нам остается теряться в догадках, что он сделал с архитектором и строителями, — легенда на этот счет ничего не сообщает.

С Солнцем по части сексуальных проказ может поспорить вода в разных видах. Но и в ее случае девушки, признаться, не выглядят безропотными жертвами, над которыми кто хочет, тот насилие и творит. Пожалуй, можно вспомнить лишь две истории с явным криминальным оттенком. Отроковица из племени делаваров, ничего не знающая о половой жизни, играла в чем мать родила у реки, оступилась в воду, и верткий поток проник в ее лоно. Она забеременела и родила рыбку, но и этого хватило, чтобы запустился механизм деторождения на делаварской земле. Не входила беременность и в планы первой девушки народа вемале. Она работала в поле, пошел дождь, намочил ее, и девица выразилась в адрес погоды крепким словцом, а дождь взял да и овладел ею, дабы впредь была сдержаннее на язык. То есть налицо самосуд. Но это, собственно, все происшествия, когда вода действовала без обоюдного согласия.

С другой стороны, несть числа эпизодам, когда все происходило по предварительной договоренности или даже при явной женской инициативе. От речной воды с примешавшимися к ней семенами неустановленного растения зачала, ничуть тому не сопротивляясь, первая женщина индейцев ягуа. Женщины чжуанов толпами беременели благодаря речным струям: к этому их вынудило слабое здоровье местных мужчин, которые в мифические времена умирали при первых признаках жары и о потомстве не успевали подумать. Примерно так же поступали жительницы легендарной страны Фусан, о которой рассказывается в древних китайских книгах. Фусанки, под коими следует подразумевать либо японок, что наиболее вероятно, либо китаянок, вообще жили без мужчин, но рожали регулярно, беременея от воды некоего замечательного пруда. А нубийки — те вообще могли забеременеть, полежав в луже, но это не приветствовалось, потому что возникали подозрения о зачатии не от воды, а от семени осла, попавшего в лужу.

Но стоячая вода пруда и тем более лужи в роли застрельщика амфимиксиса, или по-простому полового процес-са, — это редкое явление. Эффект от проточной значительно выше. Первая женщина мохаве, по одной из версий, решила проблему отсутствия мужчин тем, что легла под оплодотворяющий водопад (правда, по другой версии — и кто знает, какая из версий ближе к истине? — она спала со всеми животными подряд и родила от опоссума близнецов, пятнистых в отца). Под крепкой струей воды забеременела и первая женщина чирикауа.

Весьма запутанно все сложилось у индейцев хавасупай. Сначала хавасупай жили в подземном мире, и была среди них девушка, которая переспала со всеми мужчинами, потому что очень хотела замуж. Но никто ее в жены не брал, и тогда она от огорчения превратилась в куст табака. Мужчины покурили, им стало хорошо, и она, полная новых надежд, обратно стала девушкой и снова переспала со всеми, но никто опять не захотел на ней жениться. Тогда девушка решила утопиться и в образе лягушки прыгнула в пруд, чем вызвала катаклизм: вода в пруду поднялась, наземный и подземный миры перемешались и все утонули. Спаслась внутри пустого бревна лишь девушка-лягушка, из-за которой и заварилась вся каша. Местные божества, похоже, сами сильно удивились такому повороту событий, но за неимением других особ женского пола (а новых им создавать было, видимо, недосуг) поручили этой бедняжке, которая даже утопиться толком не могла, продолжить род хавасупаев. Поэтому, когда выглянул Солнце, она предложила ему себя, но Солнце от такого счастья уклонился. К счастью, на помощь хавасупаям пришел водопад и оплодотворил девушку мелкими брызгами... Правда, справедливость требует, чтобы был упомянут и другой вариант хавасупайского мифа, если верить которому водопад с его брызгами ни при чем, а все зачатие совершил длинным носом дятел.

Но даже если и мелкими брызгами, это не идет ни в какое сравнение с деликатным зачатием первой женщины меска-леро — она забеременела от мягко окутавшего ее влажного облака. А в мифах тробрианцев и индейцев пенобскот девушки зачинают от речной пены. Хотя и облако, и пена по части изысканности явно уступают росе, от которой беременели женщины парсов. Но происходило это в строго опре-деленном месте, у какого-то водоема на границе с Индией, а где точно — никто не знает...

Если одни предпочитали зачинать тихо, то другие, наоборот, обставляли это событие разной мишурой, которая мифическим персонажам заменяла свадебные платья, выстрелы шампанского и крики «горько». Некоторые женщины стремились к тому, чтобы «первым» у них обязательно стал бы кто-нибудь шумный, блестящий, затмевающий все и вся. «Меняющаяся женщина» липанов, чуть начинался дождь, раздевшись, бежала на улицу и дождалась-таки, пока ударил гром — его-то она и приняла в свое лоно. От грома зачали и первая девушка бокота, и «мать-луна» конибо.