Спасение красавицы - Энн Райс Страница 43

— Какой ты, однако, философ, Тристан, — изумленно произнес я. — Ты внушаешь мне благоговение.

— А разве сам ты подобного не ощущаешь? Разве не чувствуешь того, что здесь царит некий возвышенный порядок вещей, который сам по себе достаточно возбуждает?

— Да, это я ощущаю, — не мог не признать я.

Тут лицо его внезапно омрачилось.

— Тогда почему же ты пытаешься нарушить этот порядок, Лоран? — Он быстро глянул на управляющего. — Зачем ты поступаешь так с Лексиусом?

— Но это отнюдь не нарушает общего порядка, — улыбнулся я. — Я всего лишь придаю ему иной размах, который делает его еще увлекательнее. Неужто ты полагаешь, что наш господин и повелитель Лексиус не может при желании себя защитить? Он мог бы призвать к себе целую армию грумов, но ведь он этого не делает.

Я слез с постели, шагнул к Лексиусу, взял за кисти, вытянул ему руки из-за головы и развернул, крепко прижав запястья к его седалищу. В довершение я связал его не хуже, чем нас выворачивали привязанными к фаллосу наручниками. Потом поднял его на ноги и заставил нагнуться вперед. Туземец поддавался всему этому с абсолютной покорностью, хотя и не переставал ронять слезы бессилия. Я поцеловал его в щеку, и он с благодарностью немного расслабился, лишь его член остался таким же напряженным.

— Видишь ли, наш господин желает, чтобы его наказывали, — сказал я Тристану. — Неужто ты ни разу не почувствовал в нем эту потребность? Имей же к нему хоть немного участия! В этом мире он пока что новичок, и ему очень, очень нелегко.

Слезинки живописно скатывались по щекам туземца, играя и переливаясь в сиянии масляных ламп. Лицо же Тристана, оборотившегося к Лексиусу, озарилось совсем иным светом. Принц приподнялся на кровати и взял в ладони лицо Лексиуса. Весь его облик был пронизан любовью и пониманием.

— Взгляни на его тело, — тихо сказал я. — Обычно мы видим рабов сильных и крепких и куда более мускулистых, чем он. Но только посмотри, какая у него кожа!

Тристан медленно обвел глазами тело Лексиуса, и от такого внимания тот невольно содрогнулся.

— А какая у него грудь! — продолжал я. — Она же просто девственна! Его соски еще не отведали ни ремня, ни зажимов.

Тристан с любопытством ощупал их.

— И впрямь на диво, — молвил он, внимательно следя за реакцией Лексиуса. Потом чуть грубее потеребил соски.

— А какой славный у него жеребчик! Скажи-ка! Впечатляет и в обхвате, и в длину.

Тристан так же неторопливо ощупал и его. Потискал головку, даже легонько скребнул по ней ногтем, потом пробежался пальцами по всей длине.

— Я бы сказал, этот раб наделен не менее выдающимися качествами, чем мы с тобой, — произнес я, склонившись к самому уху Лексиуса.

— Истинная правда, — убежденно подтвердил Тристан. — Однако он все же слишком уж… невинный. А ведь когда рабом пользуются, когда его задействуют по полной, он в каком-то смысле делается лучше.

— Согласен. И если мы поработаем с ним некоторое время, то, может статься, сумеем довести его до совершенства. Так что к тому моменту, как нас отошлют домой, он станет таким же первоклассным невольником, как и мы с тобой.

Тристан понимающе улыбнулся.

— Какая отличная мысль!

Он поцеловал Лексиуса в щеку. Тот откликнулся с явной признательностью. Тристан потянулся к нему ближе, и я почувствовал, как между ними пробежала искра страсти.

— Именно, — ответил я. — Чудесная грань здешнего миропорядка! Я нашел здесь свою любовь, как ты нашел ее в городке. Моя любовь — это Лексиус. И думаю, через несколько часов я полюблю его еще больше: ведь с рассветом нового дня он снова станет господином и будет, не щадя своих сил, наставлять меня и наказывать.

— Я бы хотел его выпороть, — тихо произнес Тристан.

— Разумеется, — подхватил я, — повернись-ка, Лексиус.

Тот повиновался, и я отвязал ему руки.

— Давай-ка наклонись пониже и просунь руки между ног, — велел туземцу Тристан. Он шустро соскочил с постели и, оказавшись за спиной у Лексиуса, поставил того в нужное положение. — А теперь закрой ладонями яйца и потяни вперед.

Лексиус возле меня послушно согнулся в поясе. Тристан подправил его позу, поведя за ягодицы, потом велел чуть пошире раздвинуть ноги. Наконец взял у меня из рук ремень, хорошенько размахнулся и ударил туземца аккурат во впадину между торчащими округлостями.

Он еще раз точно так же стегнул Лексиуса, потом чуть отступил от него и, замахнувшись пошире, крепко съездил ремнем по анусу, попав и по щелке над ним, и по рукам, прикрывавшим мошонку. Лексиусу не удавалось стоять неподвижно. Содрогаясь от всхлипов, он отчаянно дергал задом, словно пытался увернуться от ремня, который так и норовил ужалить его в нежную кожу между анусом и подтянутой вперед мошонкой. Порка же все продолжалась, приобретя мерный, завораживающий темп. Лексиус поморщился. Признаться, меня самого несколько удивил столь взвешенный подход к этому делу, однако Тристан, судя по всему, не собирался упустить возможность побыть хоть немного господином. Принц, похоже, был полной противоположностью тому своему давнему владельцу, что не в силах был его обуздать.

Наконец я обошел туземца спереди, приподнял его лицо за подбородок:

— Посмотри в мои глаза.

Тристан порол его самым основательным образом, о лучшем я и не мечтал. Тяжело дыша, Лексиус от боли кусал губу. Внезапно во мне шевельнулось уже знакомое чувство, словно вновь забил затихший было источник желания и любви, — и я вдруг испугался.

Я опустился на колени и все с той же властностью впился в него поцелуем, чувствуя, как он содрогается всем телом от каждого удара, и ощущая на своем лице его неуемно катящиеся слезы.

— Тристан… — позвал я. О эти поцелуи Лексиуса! Эти влажные глубокие поцелуи… — А ты не хочешь ли его? Не желаешь показать ему, как надо это делать? Пробуравь его как следует!

Тристан был более чем готов к такому уроку.

— Выпрямись-ка, — скомандовал он Лексиусу. — Я хочу тебя стоя.

Лексиус подчинился, не отнимая рук от мошонки. Я же остался стоять на коленях, глядя на него снизу вверх.

Тристан подхватил Лексиуса под грудь, нашел пальцами его сморщенные, девственно нежные соски.

— Расставь ноги, — велел я туземцу.

И когда Тристан вошел в него, я ухватился за его бедра и принял губами этот оказавшийся в моей власти, такой страждущий и послушный член. Я вобрал его почти до самого корня, коснувшись губами густых упругих волос, и почти одновременно с Тристаном Лексиус кончил, захлебнувшись хриплыми криками облегчения, и весь обмяк в руках у нас обоих.

Когда все закончилось и последний судорожный выплеск оргазма иссяк, Лексиус вяло потянулся к кровати, не дожидаясь чьей-либо команды или позволения, и растянулся на ней ничком, непроизвольно вздрагивая от рыданий.