(не)хорошая девочка - Джина Шэй Страница 43

Пальцы находят клитор девушки, пальцы впиваются в него. Движения резкие, привычные, Вадиму нужен максимум её ощущений. Прямо сейчас!

Воздух дрожит. От её вскриков, от кипящего в воздухе секса. Да-да, ушастая, давай громче! И еще громче!

И боже, как же их мало, этих криков. Нужно, чтобы она голос сорвала, оравши. Ничего, все будет. Времени у Вадима предостаточно. С сегодняшнего дня эта ушастая будет принадлежать ему.

Пальцы Вадима мучают только клитор. Хоть и хочется, чтобы пальцы познакомились с каждой точкой тела этой, но нет. Сначала член, потом все остальное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Готова? — вопрос скорей для проформы, зайка в руках Вадима уже задыхается.

— Да-да, скорее, хозяин, — шепчет нахалка и тянется к нему, явно рассчитывая на поцелуй.

Ушастая. Сладкая. Дрянь!

Вот иначе и не скажешь.

От голода по ней сводит внутренности, и не хочется ничего, вот только презерватив из кармана достать и брюки расстегнуть. Тем более, что раздеваться во время секса Вадим не очень-то и любит.

Хищник наваливается на зайку всем своим телом, впивается взглядом в затуманенные от возбуждения глаза, касается головкой члена чувствительного входа в лоно. Соня под ним, раскрасневшаяся, смущенная, распаленная, действительно готовая… И хищник внутри удовлетворенно ревет, довольный видом побежденной жертвы.

Пора уже толкнуться членом внутрь неё — такой горячей, такой скользкой, такой тесной….

Ох ты ж…

Наконец-то!

Сладкая девочка… Долгожданная вкусная зайка… Такую только пробовать и пробовать…

А она вскрикивает. Неожиданно громко, и что-то заставляет Вадима напрячься и не спешить с продолжением проникновения.

— Что такое, милая? — чуть осипшим голосом спрашивает, прижавшись губами к изящному ушку.

— Больно, — тихо всхлипывает Соня, уткнувшись носом в его плечо. И…

Да ладно?!!

Да нет, быть не может…

А если все-таки…

— Тише, тише, я все понял, — ласково шепчет Вадим, поглаживая девушку по спине. — Тише, милая, все хорошо.

Дрожит, вся сжалась и дрожит. Вот и что с ней делать?

— Соня, доверяешь мне? — тихо шепчет Вадим, целуя её. Раз, другой, третий.

— Да, да, — выдыхает это смешное создание.

— Хорошо.

Не так и сложно заставить девушку расслабиться, если она тебе доверяет. Чуть-чуть погладить, ужалить шею парой поцелуев, дождавшись тихого вздоха, ощутить, как слабеют напряженные бедра.

В этот раз Вадим проникает внутрь девушки осторожно, бережно. Успевает заметить кривящийся Сонин рот, успевает ощутить тонкую преграду.

Да-а, это ни с чем невозможно перепутать.

Ох, ты ж, заюшка, вот как тебя так вообще угораздило? С твоей-то внешностью… И при наличии мужа! Соня, Соня, зайка с сюрпризами!

— Тише, тише, — приговаривают губы Вадима и впиваются в нежный девичий рот, отвлекая, заставляя расслабиться, успокаивая.

Не оторваться ведь, до того сладкая Вадиму попалась… Девочка…

И все становится на места, и её боязнь близости, и постоянные попытки сбежать. Нет, Вадим, конечно, предполагал, что она не очень-то опытная, но чтобы настолько…

Нет, не ошибешься — кровь все-таки течет. Немного, едва-едва, но есть. Вот же зараза…

Красивая, невинная зараза.

Фрикции настолько медленные, насколько у Вадима вообще получается.

Проблема-то еще и в том, что от всего этого в ушах шумят ликующие пьяные галлы и требуют сорваться и броситься в танец непотребной страсти прямо сейчас. А надо держаться, надо балансировать, надо поберечь это дурное нетронутое создание.

— Больно тебе, заюшка?

Мотает головой, прикусывая губешку. Больно. Но видимо, терпимо и удовольствие все-таки есть. Хорошо, значит, можно продолжить. Первый секс штука такая… Желательна осторожность. И если бы было очень больно, то лучше бы прерваться, а прерываться Дягилев не хочется совершенно.

Хочется только продолжать. Подталкивать малышку все ближе к удовольствию. Ловить каждый жадный вдох, когда ей точно было хорошо. А уж когда вдохи переходят в слабые вскрики, душа Дягилева, вечно голодная до женских криков, начинает удовлетворенно гудить.

— Хорошо тебе, зайчонок?

— Да, — шепчет Соня, прикусывая губу. — Да, хозяин. Да! Можно сильнее?

— Ох, с удовольствием.

С огромным удовольствием. Засаживать в неё — это ли не кайф? Разве не кайф слышать из её рта вскрик, чистый, звонкий, полный боли и удовольствия, вырвать от неё это искреннее признание его как мужчины.

И все нутро от первой и до последней клеточки ликующе рычит.

— Да, моя девочка, не стесняйся!

Ей сложно не стесняться, это видно.

От каждого её стона хочется закрыть глаза и сорваться. Но Вадим продолжает это неторопливое завоевание. Каждый толчок внутрь тесной девичьей щели — еще один шаг в её присвоении.

Вся она — его. Девочка Дягилева. До дна этой сладкой вагины, до горла этого пьянящего рта, каждой клеточкой нежного тела. И он будет трахать её ровно столько, сколько понадобится, чтобы она эту ночь запомнила не только болью.

У него получается.

У него и не могло не получиться.

И когда Соня тихонько хнычет, сжавшись в комочек, пытаясь оклематься после своего первого оргазма и лишения девственности, так нежданно совпавших, Вадим только лежит и с удовольствием смотрит в её лицо. Пальцы рисуют что-то на её голой спине, но Вадим даже не заморачивается на тему, что именно.

— Ты у меня девочка с сюрпризами, да, зайчонок? — шепчет Дягилев, проводя пальцами по её скуле. — Ну, вот и попробуй теперь сказать, что ты не моя. Моя и ничья больше.

Хочется её целовать, пальцы, губы, пряди волос. Всю её, потому что… Потому что!

А Соня смотрит на него ошалевшими глазами, будто совершенно потеряв связь с реальностью.

— Сколько времени? — тихо спрашивает она, наконец.