Не смей меня желать - Анна Квин Страница 43

Ника

Когда папа сообщает о смерти Дины, я не чувствую ничего. Уже ничего. Лишь отстраненно думаю о двух вещах. Первое – так вот почему она больше не звонит, и второе – Георгий не худший вариант на должность телохранителя. Уж точно лучше, чем Андрей, который ведет себя безукоризненно, но смотрит так… так… как смотрел Марк, короче. Только вот чувства этот взгляд рождает совсем другие. Мне не нравится жадность в его глазах. И, хотя я доверяю Андрею, его небезразличие утомляет, а еще напоминает о том времени, когда рядом со мной был Марк.

На похороны я собираюсь на автомате. Черное платье, очки, туфли на металлической шпильке. Такими убивать можно. Меня даже не трясет, я прекрасно знаю, как все будет. Все, вплоть до меню поминального обеда. Слез нет. Просто я все выплакала, зато есть нехорошее чувство – я следующая. И глупая злость на Марка и себя. Он бы защитил. А вот Георгий? Дину не смог.

Он говорит, что Дина отправила его спать и сама сбежала из дома, к парню. Вполне в ее стиле. Я сбегать не буду. Только вот что-то подсказывает, мне это не поможет.

Георгий ведет машину уверенно и плавно, почти как Марк. Если закрыть глаза, можно представить, что за рулем он. А заодно и слезы появятся, ведь слезы уместны на похоронах. Родители Дины не виноваты, что их дочь – третья моя подруга за две недели. Третья! Я не могу больше рыдать, вместо сердца ледышка.

Когда мы выходим из машины, Георгий напоминает.

– Вероника Валерьевна, телефон лучше выключить.

Я киваю, вырубаю одной кнопкой и передаю охраннику. У меня в руках только платок, даже сумочку оставляю в машине. Георгий кивает и прячет телефон во внутренний карман пиджака, а потом подает мне локоть, чтобы я могла опереться по дороге к церкви.

Я думаю обо всем сразу. О себе, о жизни, о Марке. Эти мысли не покидают ни во время отпевания в церкви, ни на кладбище, на котором я в последнее время появляюсь очень уж часто.

А когда сажусь обратно в свою машину и скрываюсь за тонированными стеклами, внезапно понимаю – я его простила. Простила Марка за желание сделать мне назло, а Дину за то, что привыкла брать от жизни все. Не так уж она и не права. Иногда эта самая жизнь слишком быстро заканчивается. Решение позвонить рождается спонтанно. Я понимаю, что он нужен мне. Вот прямо сейчас я хочу, чтобы сегодня вечером он появился на пороге моей комнаты и обнял, не давая улететь в бездну отчаяния. И наплевать на всех. На друзей, на папу, разницу между нами. Находясь на краю, я могу думать только о нем. Несмотря ни на что, ему единственному я доверяю. Хлопаю по сидению, ищу телефон и вспоминаю, что отдала его охраннику.

– Гриш, телефон передайте, пожалуйста, – прошу я, но в ответ слышу лишь тишину. – Что такое? – спрашиваю я и в зеркале заднего вида вижу холодные, прозрачные глаза. Я никогда не видела у него такого взгляда – расчетливого, жестокого.

Смотрю за окно и понимаю, что мы едем куда угодно, но не в ресторан.

– Что это значит? – дрожащим голосом уточняю я. – Куда мы едем?

– К морю, – наконец отзывается он. – Ты ведь любишь море, Вероника? Твоя мать любила.

– Откуда вы знаете мою мать?

Георгий молчит, а меня накрывает паника. Я в машине, телефона нет, и совсем непонятно, что будет дальше. Точнее, я просто боюсь признаться в том, о чем догадываюсь.

– Телефон верните, пожалуйста… – прошу я дрожащим, жалким голосом.

– Он тебе больше не понадобится, – отвечает Георгий, и дает по газам.

Я понимаю, что нужно что-то делать. Не знаю «что», но и сидеть просто так, смирившись с неизбежным, нельзя. В голове туман и страх, я истерично дергаю ручки двери, пытаясь выйти на ходу и наплевать, что «крузак» несется на предельной скорости, но не могу. Все замки заблокированы.

– Не дергайся, Вероника, скоро все закончится. Не стоит так паниковать. Почему вы все всегда паникуете? Некоторые вещи нельзя изменить. С ними можно только смириться.

– Нет! – всхлипываю я. – Я не хочу, чтобы все закончилось! Не хочу, отпусти, пожалуйста! Что тебе надо? Деньги? У моего отца есть деньги, он даст тебе столько, сколько захочешь!

– У вас у всех были деньги. Но согласись, перед лицом смерти они совсем неважны.

Марк

У паранойи есть свои плюсы, в этом Марк убеждается, когда запрыгивает на заднее сидение внедорожника. Найти Нику не проблема, потому что «крузак» оснащен новой противоугонной системой и его передвижения отображаются на спутнике. Сейчас он едет с кладбища, но совсем не в сторону ресторана, а за город. К морю.

Самбурский вызвал ментов, позвонил старым друзьям-военным, но времени нет, поэтому внедорожник с двумя охранниками и Марком срывается из двора, даже не пытаясь дождаться помощи.

Андрей гонит, как сумасшедший, но Марку кажется, что машина просто ползет едва-едва. Расстояние между точкой на экране телефона, которая означает машину Ники, и ими почти не сокращается. Хочется выгнать к чертям Андрея из-за руля. Наверное, нужно было ехать на своем мотоцикле. Так бы вышло быстрее. Но сейчас единственное, что Марк может делать – это сидеть и молиться, чтобы с Никой все было хорошо, верить, что они успеют.

На каменистый берег моря внедорожник влетает почти сразу за «крузаком». Георгий вытаскивает Нику к прибою, когда распахиваются двери другого автомобиля, по направлению к маньяку несутся Андрей и Николай со стволами, а следом за ними Самбурский и Марк.

Ника умная девочка, она вырывается. Испуганная, потерянная, но все равно не сдается. У Георгия только нож, но ему и не нужно больше. Марк прекрасно понимает, он успеет чиркнуть по горлу девушки прежде, чем кто-то среагирует и выпустит пулю. Это понимает и Самбурский.

Он орет.

– Не стрелять, придурки.

Марк заходит чуть со стороны. Он собран, напряжен и готов к прыжку. Слишком далеко. Очень далеко. Отсюда невозможно что-то сделать, как-то ей помочь.

Георгий смотрит на Самбурского и вооруженных охранников, а вот Ника не сводит взгляда с Марка. В ее глазах надежда, Марк делает еще несколько осторожных шагов в сторону девушки, пользуясь тем, что Георгий смотрит немного вправо, туда, где большая опасность. В глазах Ники безумная надежда, и Марк жалеет, что не может проникнуть ей под кожу, в голову, в разум и внушить, что сейчас только она способна себя спасти. Она рядом с Георгием, может ударить локтем, может припечатать ногу своей нереальной шпилькой. И это даст шанс. Всем даст шанс, но она, вероятнее всего, растеряна. Глупо ждать от нее решительных действий – это просто юная светлая девочка, которой угрожает мужик с ножом. И это они должны ее спасти. Марк, который бросил ее тогда, когда ей угрожала опасность, ее отец. Его идиоты-охранники, у которых есть пушки, но нет мозгов.

Марк пытается говорить с ней глазами, пока удерживающий Георгий орет.