Нелюбимая - Екатерина Орлова Страница 42

– Да, Ром, – тихонько отвечаю на звонок. – Я с клиентом.

– Маленькая, я быстро. Заеду раньше. Через час буду, так что не убегай, заберу тебя с работы с вкусняшками.

– Хорошо, – тихо и сухо отвечаю я.

– Все нормально? – его голос из игривого становится серьезным.

– Да. Занята, – коротко отвечаю я и отключаюсь.

Чувствую, как по позвоночнику пробегает колючий холод, потому что мне в спину смотрит бывшая моего мужчины. Противно так, но ничего не поделаешь. Мне нужно работать хотя бы до декрета. Натягиваю перчатки и подъезжаю на стуле к клиентке. Все подготовительные процедуры делаю на автомате. Надеть ей одноразовую шапочку, подготовить маску.

– Вы бы так не отвечали своему мужчине, Тамила, – произносит Лена, когда я снимаю макияж и очищаю ее кожу. – А то неровен час убежит к более ласковой.

– Ничего личного, Елена, но со своим мужчиной я разберусь сама.

– Ох, – тяжело вздыхает она, – я тоже так думала. Муж у меня ласку, оказывается, любил, а я его в ней не купала. Считала, что это именно меня нужно носить на руках и всячески холить и лелеять. И вот чем закончилось.

– Чем же?

– Разводом, – констатирует она.

– Мне очень жаль.

– А мне – нет. Стабильность только потеряла. В конце концов, столько лет вместе, но в этом браке не было любви, что печально.

– Зачем же тогда вы вышли за него?

– Молодая была. Избалованная девочка, которая ищет свое место под солнцем. Тогда мой муж еще был простым преподавателем, а я – студенткой. Ну и закрутилось у нас. Потом он стал деканом, а я – преподавателем. И по иронии влюбилась в своего студента.

Я тяжело сглатываю. Не хочу, чтобы она вдавалась в подробности, но не могу же я закрыть клиентке рот. Они все болтают у косметологов.

– Ох, какой был парнишка. Молодой, неугомонный, ослепительно красивый. А сейчас вырос в такого мужчину, что хочется ему только в глаза заглядывать и дарить всю нерастраченную на мужа ласку. Виться и тереться, словно кошка, о его ноги, любую прихоть исполнять. Но он упущен, кажется. Хотя… – она многозначительно молчит, а мне хочется эту кисточку с набранной на нее маской засунуть ей ноздри, да поглубже. Сильнее сжимаю рукоятку и с завидным спокойствием продолжаю наносить маску на лицо. Я выдержу. – Но время покажет. Я столько раз его подводила и обманывала, вполне логично, что он перестал мне доверять. Но планирую это доверие восстановить. Я, по большому счету, с мужем-то и не спала. Ну, то есть, пару раз в неделю отдавала супружеский долг.

– Исполняла, – на автомате поправляю я.

– Не-е-ет, я именно отдавала долг. Все остальное я копила для своего Ромчика.

– Он не любит, когда его так называют, – бубню себе под нос.

– Это он вам так сказал? Соврал, Тамила. Любит, но позволяет только мне.

Внутри меня все переворачивается и сжимается. То есть, про маленький ром он соврал? И, получается, у нее есть для него специальная форма имени. Эксклюзивная для этой женщины. В горле встает горький ком, который при глотании создает эффект шипения, как будто я набрала в рот газировку. Он щекочет мне горло, но мне все никак не удается сглотнуть его, чтобы снова начать нормально дышать. Еще пара мазков – и я заканчиваю нанесение. Тут же встаю со стула и бросаю взгляд на настенные часы, на автомате засекая время.

– Не разговаривайте пожалуйста. Я скоро вернусь.

Срываю перчатки с руки и, бросив их в урну, вылетаю из кабинета и несусь в туалет. Запираю за собой дверь, прислоняюсь к ней спиной и, подняв голову, дышу, дышу, дышу. Господи, ну почему я так это воспринимаю? Почему так хочется плакать? Раньше я такой не была, стойко сносила подобные ситуации. Почему сейчас не могу? Может, это беременность делает из меня размазню? Если это так, запрусь дома и найду удаленную работу. Буду… не знаю, мыло варить. Что угодно, только бы не пересекаться с этой женщиной. И вообще можно мне вернуться во вчерашний день, где мы с Ромой бродили по детскому магазину и пытались угадать пол ребенка, чтобы купить хоть что-нибудь для будущего малыша? Мы держались за руки, обнимались. Все выглядело таким радужным вокруг, пока… эта не появилась на горизонте.

На самом деле я не могу винить Лену, в Рому легко влюбиться и крайне тяжело отпустить. Он как будто уносит с собой огромный кусок твоего сердца, вырвав его из груди. И, понятное дело, она пытается разведать обстановку, изучить повадки соперницы. К сожалению, совсем не думая о чувствах этой самой соперницы.

Простояв еще несколько минут, я мою руки с мылом, делаю воду холоднее и, остудив кожу рук, подношу ладони к горящим щекам. Раз за разом, пока мое лицо не приобретает нормальный цвет, а мысли не перетекают к более оптимистичным. В конце концов, Рома предложил переехать к нему, и я согласилась, сегодня как раз перевозим еще часть вещей. Он подгоняет строительство дома, чтобы к рождению малыша тот был полностью готов для семьи. Мы запланировали пожениться, как только я рожу и вернусь в форму. Рома предлагал не откладывать и до появления животика оформить наши отношения, но я хочу, чтобы у меня было достаточно времени на подготовку. К тому же… если говорить откровенно, мы еще не жили вместе. Кто знает, какими мы окажемся в быту? Одно дело отдыхать на островах вместе, и совсем другое – быт. А вдруг Рома не сможет все-таки выдержать моей мании к престановке вещей? Да, вот так моя любимая Вселенная сводит вместе совершенно несовместимых людей: педанта и девушку, которая любит перестановки в доме. Мама говорит, что это от того, что я все детство переезжала и пыталась создать уют даже в захудалых квартирах, которые мы снимали, но мне так и не удалось отыскать свой собственный уголок. В съемной квартире, из которой я сейчас выезжаю, тоже много всяких недоработок, поэтому я постоянно двигаю вещи, создавая эффект новизны, которая приносит мне комфорт. Может быть, когда мы переедем в построенный Ромой дом, я обрету желанный покой.

Мысли о Роме и доме немного успокаивают меня. Изнутри все еще прожигает мысль о том, что у Лены есть право называть его Ромчиком, но я уже чувствую в себе силы стоически пережить сеанс, так что в кабинет возвращаюсь с бодро поднятой головой и вовремя, чтобы снять эту маску и наложить следующую. Намеренно выбираю ту, которая накладывается целиком на все лицо, включая губы, и уже через несколько минут Елена безмолвна на ближайшие двадцать. Я позволяю себе все это время рассматривать ее. Что говорить, холеная, красивая, состоятельная. Но я тоже обладаю всеми этими качествами. Правда, за исключением последнего, но это только дело времени. В конце концов, Елена достигла этого не своим трудом.

Удивительно, но сеанс заканчивается молча. Я даже немного мычу в такт музыке, льющейся из колонок, окончательно развеселившись.

– Готово, – объявляю, убирая руки от тела Лены.

Она медленно садится на кушетке и ждет, пока восстановится кровообращение.

– Я теперь понимаю, почему к вам так тяжело записаться, – хрипло произносит она.